ērān ud anērān

У корней итальянского Института Среднего и Дальнего Востока (IsMEO) вместе с тибетологом Джузеппе Туччи (1898-1984) стоял Джованни Джентиле, чья роль в институционализации и развитии итальянского востоковедения широко признана.
В далёком 1933 г. Джентиле был уверен, что «в создании новой цивилизации, которая сейчас привлекает внимание стран Азии, Италия, возможно, больше, чем любая другая европейская страна, может передать суть западной цивилизации...»

Вторя своему другу и коллеге, Туччи как бы продолжал:
«Италия оказалась в особенно счастливой ситуации: в Азии нет последствий обид, потому что Италия никогда не стремилась создать там колониальные империи. Действительно, с освящённой веками традицией, укрепленной и приумноженной длительными трудами путешественников, миссионеров и учёных, Италия сосредоточила внимание на духовных реалиях Азии, описывающих ситуацию такой, какая она есть, распространяющих факты о нашем научном наследии и источниках вдохновения для произведений искусства, ищущих точки соприкосновения, а не контраста, проявляя сострадание, а не унижая...»

Подробнее о роли Джентиле см. Gnoli Gh. Giovanni Gentile: Founder and President of IsMEO // East and West. 1994. Vol. 44, No. 2/4. pp. 223-229.

Фюстель де Куланж жалуется парижскому коллеге о пребывании в университете Страсбурга: «Мы обмениваемся новостями, но мыслями — никогда».

— Lettre du 17 octobre 1862 à M. Perrot. Cit. par Guiraud P. Fustel de Coulanges. P.: Librairie Hachette, 1896. P. 26.

Возможно, для полноты жизни кому-то не хватало нового корпуса североаравийских надписей (сделан, кстати, просто великолепно).

"Этническая" карта древнего региона Персидского залива была крайне пёстрой, но почти единственный источник о ней — греческая и латинская классика. Главными источниками для описаний служили труды Неарха и Онесикрита, в ходе завоеваний Александра совершивших плавание из бассейна Инда к устью Евфрата (326-325 гг.) Их сочинения утрачены и восстанавливаются лишь фрагментарно.

Уже в I в. н.э. Плиний со ссылками на мореплавателей писал, что на побережье Кармании (совр. Хормузган в Иране) жил некий народ chelonophagi testudinum superficie casas tegentes — букв. «черепахоеды, покрывающие свои хижины панцирями черепах» (VI. 109). Краткое описание охоты на черепах и быта xελονοφάγοι скомпилировал веком ранее Диодор Сицилийский.

Цветущая сложность досовременного мира, которая подчас ускользает.

В одной из последних статей Пьер Бриан обращает внимание на, казалось бы, очевидный, но почти не фиксируемый в историографии нюанс: успешные завоевания Александра во вт. пол. IV в. до н.э. стали возможны не только благодаря с/х потенциалу "персидских" сатрапий, но и исключительно в рамках устоявшейся ахеменидской логистической системы. К элементарным запасам продовольствия на просторах имперской сети снабжения стоит добавить, к примеру, царские конюшни — источник верховых лошадей в процессе стремительной экспансии.

В последние годы жизни Александра всё ещё действовали постановления Ахеменидов, и некоторые из них предусматривали условия для поддержания необходимого уровня запасов на складах вдоль основных маршрутов. Управляющий Александра Антимен, согласно «Экономике» Псевдо-Аристотеля, приказывал сатрапам «пополнять по закону страны хранилища, расположенные по царским дорогам» (II. 2, 38).

— Briant P. L’approvisionnement de l’armée macédonienne: Alexandre le Grand et l’organisation logistique de l’empire achéménide // L'Orient est son jardin. Hommage à Rémy Boucharlat / Ed. par S. Gondet et E. Haerinck P.: Peeters, 2018. pp. 55-70.

Философ как-то писал, что «всё строится на основании уже сложившихся монументальных школ, течений, авторов», поскольку «вне традиции и культурного поля нет и не может быть ответственной мысли». Однако «самое важное и трудное, даже рискованное, состоит в том, чтобы выбрать изначально верную парадигму, занять определенную позицию, выявить эпистемологическое ядро».

Пожалуй, для меня тоже в какой-то период «этим ядром стал традиционализм», пусть и «всё остальное структурируется вокруг него»* в куда меньшей степени. Область "профессиональных" интересов всегда оставляет тот или иной отпечаток на мироощущении исследователя, и подчас не столько формирует, сколько способствует развитию уже имеющихся тенденций: в этом свете знакомству с наследием Корбена, Табатабаи и Насра я обязан не только "иранистическим" исканиям. Кого-то другого, уверен, они же привели бы к совсем другим авторам: возможно, даже к Резе Негарестани с ещё недавно модной «Циклонопедией» и аллюзиями к авестийской мифологии — всякий ищущий да находит.

*здесь, как полагается, «нет догм» и, более того, «все проторенные тропы чаше всего ведут не туда, хотя их конфигурации тоже стоит принимать во внимание (...) Каждое из направлений подлежит неограниченным вариантам интерпретаций, и тем более произвольны параллели и связи между отдельными школами».

Вечерами сижу с магистерской, а в последние просматриваю несколько классических работ. Трогательное из Feuerpriester in Kleinasien und Iran (1946) С. Викандера:

Анри Корбен и Мирча Элиаде беседуют на симпозиуме общества «Эранос», 1968.

Гастрономическое.

В позднесасанидское время лучшими винами, как уже однажды писал, считались произведённые в Ассирии (may ī āsūrīg) и в одной из областей центрального Парса (bādag ī wāzrangīg ; bādag — "сусло").
Сейчас нашёл у Ван Вэя, поэта первой половины VIII в., что в его время в качестве особо изысканного и дорогого напитка (мэйцзю 美酒) отмечалось вино из Синьфэна (新丰) — города близ Чанъани в совр. провинции Шаньси.

К слову, кит. "виноград" путао 葡萄 (др.-кит. *ба-дау 葡桃, см. также кор. подо 포도 и яп. будо ブドウ), вероятно, происходит из среднеиранского языка Центральной Азии (от др.-ир. *bādāwa): известно, что во II в. до н.э. Чжан Цянь впервые привёз виноград из Ферганы — региона, согласно ханьской хронике, невероятно развитого виноделия. В Центральном Китае, однако, производство виноградного вина началось только при ранней Тан в сер. VII в., когда после завоевания Турфана местные сорта и технологии распространились по стране.

Буддийский интеллектуал VII в. Сюаньцзан в описании своего паломничества 629-645 гг. (Да Тан Сиюй цзи 大唐西域記) именовал ключевых правителей "западных пределов" следующим образом:
· правитель тюрков — повелитель коней (мачжу 馬主).
· некий правитель Индии — повелитель слонов (сянчжу 象主).
· правитель Персии, т.е. из Сасанидов — повелитель драгоценностей (баочжу 寶主).

Китайский император, разумеется, был повелителем людей (жэньчжу 人主).

В этом году опубликовали замечательный оксфордский Handbook по Пальмире, и по совпадению пару недель назад мне в руки также попал остаток «Очерков экономической истории Сирии и Палестины в древности...» А.Г. Грушевого, с издания которых прошло уже более десяти лет. В свете всё более тревожных новостей хочется верить, что эти и другие великолепные исследования — не единственное, что останется в память об одном из ключевых городов античного Востока.

Давно подметил, что некоторое число видных интеллектуалов, которых так или иначе занимали проблемы иранской современности, по удивительному совпадению скончались либо незадолго до, либо во время событий 1979 г., хотя именно их оценки революции были бы чрезвычайно интересны и ценны.

Наиболее хрестоматийный пример — скончавшийся в 1978 г. исламовед Анри Корбен, лично знакомый с рядом выдающихся шиитских богословов, которые либо имели самое непосредственное отношение к "революционному духовенству", либо оказывали на его представителей ощутимое влияние, как Алламе Табатабаи.
Менее известный, но интригующий лично меня "кейс" связан с Уго Спирито — учеником великого Джентиле и автором оригинальной философской модели, оставившим в рукописи так и не изданную при жизни Filosofia della grande civilizzazione. Работа с громким названием была посвящена "белой революции" Мохаммада Резы и являлась попыткой анализа последних десятилетий правления Пехлеви.

Хорошо, впрочем, известна позиция Фуко, которую мыслитель (к удивлению многих современников) занял в отношении революции и её т.н. "клерикального" крыла. Несколько скоропостижная смерть мыслителя в 1984 г., однако, не позволила выразить очевидно сменившийся и уже более обстоятельный взгляд на происходящее — взгляд, всё ещё притягательный для спекуляций.

Находившаяся на севере исторической Сирии Бероя (совр. Алеппо) неоднократно становилась полем ирано-римского противостояния. Особо любопытный случай, пришедшийся на 540 г., упоминает Прокопий: тогда персы беспрепятственно вошли в город, а «большинство [воинов римского гарнизона, запершихся на акрополе] добровольно перешло к Хосрову, жалуясь, что казначейство задолжало им жалование за долгое время, и впоследствии они ушли за Хосровом в персидские пределы» (II. 7, 37).

Сэмюэл Лью иронизировал о пребывании сасанидских беженцев при танском дворе, отмечая, что «...их последующая карьера мало чем отличалась от судьбы царских изгнанников в Китае после русской революции».

— Lieu S.N.C. Byzantium, Persia, and China: Interstate Relations on the Eve of the Islamic Conquest // Silk Road Studies IV: Realms of the Silk Road, Ancient and Modern / Ed. by D. Christian & C. Benjamin. Turnhout: Brepols, 2000. P. 58.

Бойцы спецназа-такаваран перед пещерной статуей Шапура I в Фарсе, 1989. Конец ирано-иракской войны.

В недатированном письме из Турфана, адресованном в танское "Министерство высших дел" (Шаншушэн 尚書省), вскользь упоминается "персидская армия" (波斯軍), располагавшаяся в Китайском Туркестане. Предполагается, что это было формирование, созданное якобы для сопровождения внука Йездигерда III Нарсе из Китая в Тохаристан и дальнейших проиранских действий в регионе, на что рассчитывали Сасаниды. Командовал танский военачальник Пэй Синцзян*.

Почему якобы? Потому что в 679 г., по всей видимости, эта армия действительно пересекла Памир, где, по предположению Ф. Грёнэ, «бросила сасанидского претендента на произвол судьбы», после чего двинулась на север через перевалы Верхнего Зарафшана. В этом же году китайцы захватили Суяб (совр. Кыргызстан) – видимо, истинную цель похода. Реконкисты не случилось, и сасанидский "двор в изгнании" ещё некоторое время оставался в Тохаристане, периодически отправляя послов в Чанъань.

*в Таншу 舊唐書 приводится его доклад при дворе: «В настоящее время правитель Персии мёртв. Его сын Нинеши (т.е. Нарсе) находится заложником в столице. Сделаем так, как будто бы посылаем войско, чтобы его посадить на трон...»

Само письмо: Les documents chinois de la troisième expédition de Sir Aurel Stein en Asie Centrale. Vol. 1 / Ed. par H. Maspero. L.: The Trustees of British Museum, 1953. pp. 95-97.