Оверсайз и гранж - тренды, которые в фаворе у подростков. Разбираемся, в чем секрет огромного свитерочка. Ах, простите, лонгслива. Мода всегда являлась откликом на своё время. Существует даже некий "Индекс длины юбки", по которому можно судить об экономической ситуации в стране. Вкратце: чем короче юбка, тем ситуация с финансами лучше. Но молодость любит идти вопреки. И уже в "Служебном романе" Верочка говорит Калугиной: "Для макси она старовата". Размер имеет значение, особенно в одежде. Если когда-то мир потрясли плюс 10 сантиметров от края ягодиц, и так появилась мини-юбка, то сегодня плюс 10 сантиметров просто обязаны быть по всем направлениям, какие только возможны, если вы актуальный молодой человек. Длинные рукава, сползающие проймы, широкие штаны и толстовки, девичьи пиджаки, будто снятые с мужского плеча - необходимый минимум оверсайз. Термин буквально переводится как "чрезмерно большой". Сегодня быть не в норме - это норма. Просторная одежда дарит ощущение свободы. Свобода в небрежности. Ниспадающий капюшон - личная тайна, которую свои поймут - чужие обойдут. Оверсайз - это просто и сложно одновременно. А если вы увидели на оверсайз дырочку или заплатку, знайте - перед вами бунтарский гранж. Молодые люди могут знать группу Нирвана, но даже не подозревать, что с именно неё начался гранж. Философия протеста ворвалась в быт, как непрошеная дырка на коленке. Битва, в которой духовность победила материальное. Нарочитое пренебрежение к внешнему стало мейнстримом. Естественность и возможность оставаться собой. Как бы спрятаться не только за юпиком, но и за одеждой. Трепетно оберегаемое личное пространство и вызов одновременно. Гранж - иллюзия отрицания прилизанного стиля офисного планктона: я не такой, я другой, у меня есть загадка и внутренняя наполненность. Сегодня я могу позволить себе быть другим, при этом ничего не теряя от себя вчерашнего. Смотри, я другой. Ты на стиле? ЧСВ! А моя многослойность - читай "духовность". Мой "гранж" - твои ограничения. Пока ты застёгиваешься на все пуговки, я чувствую свой мир. Он не такой. Он другой. Я пишу, как дышу. И во всем этом Я! Я...