«Ее охватывает чувство отчуждения, искажающее восприятие времени. Ее мир кажется размытым, бесцветным, искусственным, ведь быть уязвимой в двух измерениях – это ее предел. Она прячется от всех в своем кукольном домике, избегая разделения. В порыве эмоциональной разобщенности она назвала себя «кукольницей» и старалась жить не для себя, а ради своих творений.
Создала она первую куклу, затем вторую, пока не заполнила ими весь свой маленький мирок. Только сегодня осознала, что их две тысячи. Садится и забывается в очередном творении – ее рукоделию нет предела, как и пределу ее любви. Но любовь кукольницы была странной, необъяснимой, пугающей даже неодушевленное.
Одни пылились на подоконнике, желтея от тусклого солнечного света, другие дополняли ее несравненную коллекцию, а последние были забыты в подвале, впитывая человеческую кровь в свои кружевные платья. Сказала, что любит всех одинаково, даря им жизнь, новую возможность увидеть, пусть маленький, но ценный мир. Она пела им колыбельную и плакала перед ним, будто ребенок, будто они могли понять чувства кукольницы. Она целовала каждую из них перед сном, нежно пообещав вечность, а в следующее мгновение разрывала их на части и твердила, что они – ничто, ибо она сама – ничтожество.
Все ее куклы изуродованы, но в ее глазах все они прекрасны, ведь это ее любовь, ведь никто не учил кукольницу любить по-настоящему правильно. Её любовь закончится в тот момент, когда ее восприятие снова столкнется с реальностью, и она сожжет каждую куклу, пообещав вечность в смерти.»
Пророчество кукольницы сбылось, но она сожгла не своих кукол, а себя. Сожгла себя заживо и не успела пожалеть об этом. Сказала, все ради искусства: в ее мире любые жертвы оправдывают высокую цель. Кукольница не знала предела своих мечтаний, но границы дозволенного были всегда, и поняла она только сейчас. Говорили, принятие неизбежного сопровождается тихой меланхолией, но кукольницу охватило лишь чувство всепоглощающего гнева и ненависти ко всему на свете. Неужели это конец? Такой жалкий, такой незначительный, что она смеётся больно.
Смотрит на своих бесконечных кукол. Смотрит на свои руки, они изуродованы до неузнаваемости, но ей все мало. Возможно, это и цена за попытку убежать от реальности. Одушевлять неодушевленное, а потом плакать, почему они не разделяют ее любовь, – это и ее глупость. Но всем известно, что кукольник без своих кукол не имеет права носить это звание.
Это история кукольницы, которая девять месяцев творила до изнеможения, и это ее долгожданный конец.