Хмурый добирается по траншее до разметанного прямым попаданием блиндажа. Остро воняет пороховой кислятиной и почему-то говном. "Не от меня ли", - думает он? Нет, не от него. Штанишки пока сухие. В вывороченные из земли бревна с глухим стуком вгрызаются чужие пули, летит щепа. Кто-то впереди заполошно лупит из автомата. А нет, не один. Двое. Первый в истерике долбит длинными очередями, не давая себе труда прицелиться. У второго нервы явно крепче. Он работает тщательно и вдумчиво. Так опытный боксер вколачивает в соперника заученные за годы тренировок серии ударов. Три, три, пять. Три, три, пять, Три, три, два. Пауза. Три, три, пять. Три, три, пять. Хмурый лежа на спине проверяет разгрузку и пояс. Один пустой подсумок, второй, третий, пятый. Только в боковом два магазина. Семь расстрелял в горячке первого броска, восьмой потратил на тех пятерых. А ведь говорили, много раз говорили - бери с собой побольше, да береги патроны, работай одиночными. Или короткими, как вон тот Вася. Три, три, пять. Три, три пять. А как побольше, сука, и так еле дотащил. Хорошо хоть аватара дополнительными припасами навьючил. Точно! Аватар! Лежит в той же траншее, метрах в десяти позади, кашляет надрывно, перхает прокуренными легкими. Валяется, родной, прижался к земле брюхом, на горбу рюкзак. Заботливо собранный, тщательно упакованный, неоднократно продуманный рюзкачок. Золотой мой. "Какой же я молодец", - понимает Хмурый, - "не положил тебя там, на поле, за отказ работать минным тралом. А то валялись бы вы оба, синий воин и зеленый рюкзак, и не было бы от вас мне абсолютно никакого толку". - Дай патроны! - А? - Хуй на! Патроны дай! БэКа! - Нету! Нету у меня! - Рюкзак! В рюкзак залезь! - А? - Рюкзак! Рюкзак, дебил, смотри в рюкзак! - Чего? - Рюк-зак! Пристрелю мудака! Рюкзак! Алкоголик наконец понимает. Кое-как стягивает лямки и колупается с завязками торбы. "Зря я так туго затянул, на три узла", - запоздало соображает Хмурый. Терпеливо ждет, не поднимая головы, пока аватар победит неподатливый шнур и распотрошит так нужную сейчас заначку. Есть! Справился. Тянет магазины на свет Божий. Кинуть их не успевает. Маленькая зеленая капля падает с неба прямо бедолаге под ноги. Взрыв. Хмурый поднимает голову. Ага, готов аватар, спекся. Двухсотый. Два двухсотых, рюкзаку тоже хана. Куда-то унесло его из окопа. "Как же его звали", - пытается вспомнить Хмурый, вслушиваясь в назойливый стрекот над головой. Рядом с окопом зависают один, два, три коптера, - "Это наблюдатели или бомбардировщики? Первый точно со сбросом, он его и накрыл. А остальные? Главное, отчество то помню. Иваныч. А имя? Петя? Вася? Сережа? Забыл. Напрочь забыл. Ведь он представлялся вчера, руки друг другу жали. Не помню. Начисто из головы вылетело". Хмурый ползет за угол траншеи, поднимается на ноги, бежит обратно в пулеметное гнездо. "Ждать здесь", - кидает он замершим в окопе своим. Ему позарез нужно вернуться. Там пять бывших людей. Они в полной экипировке. Часть боекомплекта потратили на вторую группу, но не весь же, верно? А раз не весь, должны быть полные магазины, с ними можно ещё повоевать. Только времени мало, его совсем нет. Чужие глаза уже над позицией, значит вот-вот появятся твари со сбросами и камикадзе. Может ещё минометчики подключатся, почему бы нет. Там, в залитой красным яме, командир первой группы находит не только магазины. Трое уцелевших из группы два добрались таки до позиции. Морды злые, у одного рукав весь в крови. "Где ваша связь?", - вопрошает Хмурый. Македонец молча вынимает из сброса разбитый в хлам "Азарт". Показывает его Хмурому, пожимает плечами, кидает себе под ноги. Хмурый вспоминает: этот всегда был неразговорчив, а как после тяжелой контузии начал сильно заикаться, так и вовсе болтать попусту разлюбил. В иные дни от него и двух слов не слышали. "Ладно, понятно. Все за мной", - и четверо возвращается к разбитому блиндажу.