Макс кивает стюардессе, натужно улыбается, и делает первый шаг по обледеневшим ступенькам. Трап, автобус, здание аэропорта, отделение выдачи багажа. Пассажиры выхватывают свои чемоданы и сумки с ленты, она быстро пустеет. Нужного рюкзака нет. Подождав для порядка десять минут, Макс ловит за лацкан сотрудника аэропорта. "Послушайте", - говорит он, - "вы, кажется, потеряли мой багаж. Рейс Екатеринбург - Ростов, Морозов Максим Юрьевич". Выслушивает сожаления и уверения в скором решении проблемы, оставляет номер телефона, идет в туалет. Смотрит в зеркало. Ирокез на бритой под ноль голове, недельная щетина, забитые татуировками от ключиц до кистей руки, футболка с веселеньким принтом, штайнеровские штаны с обилием карманов, потертые говнодавы. Мда. То ли американский бомж, то ли отказывающийся стареть вопреки цифрам в паспорте неформал. Абсолютная противоположность Настоящему Профессионалу и понимающему правила игры Человеку Системы. Показываться коллегам в таком виде категорически нельзя. Следующие три часа уходят на лепку Приличного Мальчика из подручного материала. Барбершоп, вояж по магазинам, еще раз барбершоп. Последнюю недостающую деталь туалета, моднейшее поло с прячущими палево длинными рукавами, Макс одалживает у удачно встреченного в гостинице коллеги. Тимофей входит в положение и не задает лишних вопросов. Макс и Тимофей едут в палаточный лагерь. Украинская армия активно расстреливает Донецк и Луганск, люди сотнями бегут в Россию. Внезапный наплыв беженцев нравится не всем. Конфликты между местными и приезжими вспыхивают один за другим. Поэтому Настоящих Профессионалов выдернули из отпуска разруливать ситуацию. Показать уязвимость и беспомощность беженцев, воззвать к светлым чувствам, надавить на жалость, пристыдить. На ком не сработает человеческое, тех прожать голой рациональностью. Сказать: эти люди здесь не навсегда. Даже не надолго. Обнадежить: обострение вот-вот закончится, беглецы вернутся домой. Убедить: они не создадут очередей в поликлиниках, не отберут рабочие места. Пояснить: их дети не займут дефицитные места в детсадах и школах. Зафиналить: сохраняйте спокойствие, ожидайте официальной информации, возлюбите ближнего своего. Или хотя бы не вцепляйтесь ему в глотку, если своя жопа вам дороже соседского горя. Возвращаются из лагеря затемно. Макс думает про плачущую девочку и ее растерянную маму. Дите потеряло в Донецке братика и плюшевого единорога. Мальчика убила украинская ракета, а любимую игрушку просто забыли второпях. Собирались за минуты, паника, истерика, не до глупостей. Если бы только единорог, думает Макс, найти бы ей другого. Найти, вручить, рассказать красивую сказку, утешить. Вспоминает телевизионщиков, дружной толпой ломанувшихся в армейскую палатку с камерами наперевес. И вставшего в проходе Тимофея. "Не суйтесь. Я сказал, не суйтесь. Снимайте в другом месте. Отьебитесь от ребенка, коллеги, со всем уважением прошу". Тимофей читает новости вслух. Чужие снаряды падают на территории РФ. Не только на новой, два дня как признанной Россией земле, но и на нашей-нашей. Диверсионные группы пересекают границу пешком и на бронетехнике. "Гляйвиц", - говорит Макс, - "все это похоже на нелепый Гляйвиц в постановке любительского театра из колхоза "Сто лет без урожая". Операция "Консервы" половину века спустя. Собранный на коленке казуз белли". - Думаешь? - Смотри сам. Прилеты исключительно по пустым сараям. Ни погибших, ни серьезных разрушений. Диверсанты... Кто их видел, тех диверсантов? Ни тел, ни фото, ни видео. Ничего. Ну, я про нашу территорию. ДНР и ЛНР понятно, их ублюдки восемь лет подряд долбят по взрослому - А беженцы? - Беженцы настоящие, таких не подделать. И много, черт, очень много. - Война? - Не знаю, коллега, не знаю. Надеюсь, нет. Побряцаем оружием и разойдемся по углам. - Хорошо бы - Да, хорошо бы