"Ваше подсознание выполняет больше работы, чем вы думаете. Порой вы целый день стараетесь найти выход из словесных дебрей, в которых (как вам кажется) застряли без малейшей надежды на спасение. Но вот утром вы снова беретесь за дело — и вдруг решение находится само. Пока вы спали, ваш писательский разум бодрствовал. Писатель работает всегда. Будьте чутки к тому, что творится вокруг. Очень многое из того, что вы видите и слышите, застревает в вашем подсознании и варится там месяцами, а то и годами, а потом выныривает оттуда в тот самый миг, когда оно больше всего нужно вашему сознанию, корпящему над очередной статьей или книгой".
"...на свете нет ничего интереснее правды. То, что люди делают, — и то, что они говорят, — не перестает поражать меня своей красотой, или своей причудливостью, или своим драматизмом, или своей комичностью, или своей горечью. Разве кому-нибудь под силу придумать события удивительнее тех, что происходят в действительности?"
"Почти все мы ведем жизнь, полную если не тихого отчаяния, то как минимум отчаянной тишины, и потому приветствуем возможность поговорить о своей работе с незнакомцем, который проявляет охоту нас выслушать".
Читала Зинсера пять лет назад, интересно сейчас перечитать выбранные тогда цитаты, актуальности не теряют:
"Существуют самые разные писатели и самые разные методы, и любой метод, который позволяет вам сказать то, что вы хотите сказать, и есть правильный — по крайней мере, для вас. Одни пишут днем, другие ночью. Одним нужна тишина, другие включают радио. Одни пишут ручкой, другие за компьютером, третьи наговаривают в диктофон. Кто-то пишет черновик в один присест, после чего редактирует его целиком, а кто-то способен перейти ко второму абзацу только после бесконечно долгой возни с первым".
"«Личный друг» пробрался в язык ради того, чтобы составить альтернативу «другу по работе», унизив тем самым и язык, и дружбу. Ваши личные ощущения не могут быть ощущениями никакой другой личности, кроме вашей..."
"Как указал Джордж Оруэлл в «Политике и английском языке» — эссе, написанном в 1946 г., но часто цитировавшемся в пору войн с Камбоджей, Вьетнамом и Ираком, — «политическая речь и письмо в большой своей части — оправдание того, чему нет оправдания… Поэтому политический язык должен состоять по большей части из эвфемизмов, тавтологий и всяческих расплывчатостей и туманностей»[3]. Оруэлловское предупреждение о том, что мусор — это не просто досадная помеха, а смертельное оружие, доказало свою справедливость в недавние десятилетия американского военного авантюризма".
"Я отмечал лишние слова студентов скобками, а не вычеркивал, чтобы избежать грубого вторжения в их священную прозу. Мне хотелось, чтобы они сами могли проанализировать текст, из которого еще ничего не выброшено. Я как бы говорил: «Возможно, я неправ, но мне кажется, что это можно выкинуть без ущерба для смысла. Но решать вам. Прочтите эту фразу без взятых в скобки кусочков и проверьте, работает ли она так, как надо»".
"«Кто я такой, чтобы навязывать другим мои мысли? — спрашивают они. — Или мои чувства?» «А кто вы такой, чтобы бояться высказывать свои мысли? — отвечаю я. — Ведь вы уникальны. Больше никто не думает и не чувствует в точности так, как вы». «Но кому какая разница, что я думаю? — говорят они. — Получится, что я навязываюсь». «Будет разница, если вы расскажете что-нибудь интересное, — отвечаю я, — и при этом естественным языком»".
"Есть только один способ научиться писать — для этого вы должны заставить себя регулярно заносить на бумагу или печатать на компьютере определенное количество слов".
"...вы не можете сказать последнее слово в избранной вами области, потому что его попросту нет. То, что сегодня кажется вам окончательным, к завтрашнему дню станет промежуточным, и писатели, которые упрямо гоняются за самыми последними фактами, рано или поздно обнаруживают, что устроили погоню за радугой и не в силах улучить момент для того, чтобы взяться за перо. Никто не способен написать исчерпывающую книгу или статью о чем бы то ни было. Толстой не мог написать такую книгу о войне и мире, а Мелвилл — о китовой охоте. Им пришлось принять некоторые ограничивающие решения насчет времени и места, а также конкретных персонажей в этом времени и месте — скажем, один человек гоняется за одним китом".
⚡️Гея из Чечни задержали в Домодедово. Он бежал от преследования кадыровцами. Сейчас они едут за ним в аэропорт.
Наш подопечный, 28-летний Идрис Арсамиков, который приехал из Нидерландов в Чечню на похороны отца, был задержан полицией в московском аэропорту Домодедово. Идрис успел сообщить, что пограничники увели его в подвал. Сейчас связь с ним оборвалась.
Ему сообщили, что за ним отправили чеченских силовиков. До этого Идрис был задержан на территории республики и избит, после чего его отпустили.
По словам полицейских, задержание связано с «некоторыми проблемами в Чечне». Сам Идрис объясняет, что его преследуют из-за гомосексуальности. В Чечне ему грозит смертельная опасность.
Впервые Идриса задержали под Грозным летом 2018 года. Его удерживали в подвале и пытали, поскольку силовикам стало известно о его интимной связи с мужчиной. Тогда Идрису удалось сбежать с нашей помощью. После этого он эмигрировал в Нидерланды.
Издательства России будут обходить запрет на публикацию санкционных изданий с помощью пересказа без прямого цитирования
Об этом сообщает Коммерсантъ. Источники из «Эксмо-АСТ» рассказали изданию, что выпустят в России мемуары принца Гарри «Spare» в формате саммари. Другой вариант книги в аудиоформате выпустит издательство Smart Reading.
Не все издательства хотят использовать такой способ обхода санкций.
«Может быть, официально пересказ без разрешения и не нарушает закон, но чисто по-человечески так делать не стоит», — говорит главный редактор Individuum Феликс Сандалов.
Привязанность – это только один из компонентов любви. Чтобы любить по-настоящему, мы должны научиться смешивать все ингредиенты: заботу, привязанность, признание, уважение, приверженность и доверие, а также честное и открытое общение. Если в юности мы усваиваем ошибочные определения любви, то с возрастом нам становится все труднее быть любящими. Все мы начинаем с верного пути, но со временем уходим в ложном направлении. Большинство из нас слишком рано учатся приравнивать любовь к чувству. Испытывая глубокое влечение к человеку, мы начинаем концентрировать на нем эмоции. Этот процесс эмоционального вложения, когда любимый человек становится для нас важным, называется «катексисом». В своей книге Пек справедливо подчеркивает, что большинство из нас «путает катексис с любовью». Все мы знаем, как часто люди, чувствующие связь с другим человеком через процесс катексиса, настаивают на том, что любят его, даже если тот причиняет им боль или пренебрегает ими. Поскольку их чувство – это чувство катексиса, они убеждены, что столкнулись с любовью. Когда мы понимаем любовь как желание способствовать своему и чужому духовному росту, становится ясно, что физическая и моральная боль не имеет к ней никакого отношения. Любовь и жестокость просто не могут сосуществовать.
Провожу день в аэропорту Стамбула, провожаю давно любимых и недавно полюбившихся. Смотрю на табло, душа просит, раз нельзя в Марсель, то, пожалуйста, отвезите в Москву, чтобы мы не собирали тут монетки и новые штуки (слово, которое мой высохший мозг теперь использует описывая все: от экзистенциальных бездн до архитектурных особенностей) из Алматы, Баку, Белграда, а сидели бы на Парке Победы и там бы подрезали сырок и варили бы солянку, оплакивая все те же беды и поражения, но в родных стенах и на понятном друг от друга расстоянии. Без шаргарепы в дропс и разговоров про бомбоубежище в Израиле. Все прицелы так сбиты, а горизонт теперь в любой конфигурации завален, поэтому присматривает в книжном аэропорта не журнал, а красивую колоду с картами Таро, кажется, что в ней сейчас больше понятного. Но страшно, что купив ее, будто совсем перестанешь притворяться, что ещё веришь в рациональное и в проект Просвещения. Пусть он и провалился, но не до конца. Мы ещё можем стряхнуть с него пыль и не жить так, будто каждая неделя последняя и за нее надо успеть пережить все взлеты и падения, приобрести новые привычки, отбросить старые, влюбиться, разбить сердце (себе и, возможно, тому парню случайно), насладиться прекрасным и отгоревать утраты, пережить что-то впервые и порадоваться комфорту привычного, подумать о себе и границах, раствориться в эмпатии. Ходить все время как будто кожу содрали вчера, а организм ушел в отказ и не хочет себе наращивать новую. Вот так и ходи. Голый, с торчащими вилами, на которые наступил, подбитым глазом и спицей меж рёбер. Говори всем как есть. Признавайся в любви, отвергай все, что вызывает сомнения, плач и смейся. Не жалей и не говори, что больше никогда ни капли пить не будешь, когда будешь, да и зачем вообще сейчас накладывать на себя такое, лучше перестать, когда просто уже не чувствуешь желания, остальное причитания, на которые нет времени и будто бы морального права. И все кругом рушится, ураган, землетрясение и война, а у тебя внутри коктейль Молотова, который то внутри грозит спалить все, то норовит вырваться наружу, а там уже сами следите, где там пролегает ваша зона ответственности за то, увернулись или приняли удар в себя. Когда-то писала про объятия на перроне:
Самые нежные и теплые Самые пронзительные и Невыносимые Объятия Невероятной силы Объятия вселенской мощи
А теперь сама стала таким объятием, которое то не приложимо к действительности, то врывается в нее, чтобы перевернуть все с ног на голову, вынудить (вдохновить?) других пересмотреть, переиграть и впустить новое. Всегда открываться этим волнам большой воды, захлебываться и какими-то чудом опять и опять не тонуть. Перезаписать города и улицы, перезаписать свои ключицы и бедренную кость. Перезаписать карту мира, открыть в себе новые районы, по которым хочется пройтись. Перезаписать вселенную, отформатировать прежние схемы и обновить ПО. Пусть все вырвало с корнем и несётся, стряхивая с себя костное и слишком белое, отжившее и сковывающие. Пусть несётся хоть в проспать, хоть в рай, лишь бы не переставать себя чувствовать, чувствовать живым, пока живой.
Из русского издания книги «Письма молодому себе» пропали тридцать из ста участников. Угадаете с одного раза, почему? Я заглянул в оглавления, сопоставил, и моя самая банальная теория подтвердилась сразу.
Навскидку: теннисистка Билли Джин Кинг (бывшая жена Ларри Кинга, между прочим), музыкант Руфус Уэйнрайт, писательница Вэл Макдермид, комикесса Сью Перкинс, актриса Джейн Линч — все они состоят в отношениях, который на территории Российской Федерации запрещено считать счастливым. Писатель Колм Тойбин — открытый гей. Эдди Иззард и Бой Джордж — вообще одни из главных квир-икон мира. Художник Грейсон Перри женат на женщине, но подозрительно хорошо выглядит в платьях.
Есть среди пропаж и менее понятные (певица Дайон Уорвик, актриса Джули Уолтерс, комик Майкл Пэйлин, сценарист Грэм Линехан) — возможно, они говорят что-нибудь нехорошее, пропагандируют, оскорбляют или, чего доброго, дискредитируют. Но как минимум для части вычеркнутых из русскоязычного издания фрагментов причина довольно очевидна: из-за репрессивных законов негетеросексуальным людям отказывается в праве не то что на отношения, но практически на существование.
