История о том, как Уильяма Шарпа в детстве чуть не забрали фейри. Впрочем, забрали. "Ведь и у меня есть своя греза, свое воспоминание о той, кого в детстве я называл Звездноокой, а позже — Владычицей Моря, Banamorair-na-Mara, и о которой я знаю по крайней мере одно: она — та самая Женщина, что живет в сердце всякой женщины. Мне тогда было лет семь, не больше. Я гулял на берегу морского залива в Аргилле, нашел какой-то родник, наклонился попить… и вдруг заметил краем глаза высокую женщину, стоявшую на поляне, в облаке пролесок, под тремя большими яворами. Я распрямился и уставился на нее во все глаза, как непуганый олень. Она ничего не сказала, но улыбнулась. И такая в ее глазах была любовь и красота, что я побежал ей навстречу. А она наклонилась, зачерпнула из цветов синеву, словно пену из озера, и как будто бросила ее прямо в меня. Когда меня нашли, я лежал среди пролесок, ошеломленный и растерянный; подумали, что я заболел. Я сразу же принялся спрашивать, куда подевалась эта чудесная дама в белом, со сверкающими волосами, золотыми, как лютики. Надо мной посмеялись; я продолжал приставать с расспросами. Тогда мне сказали, что у меня был солнечный удар и мне все привиделось. И я перестал расспрашивать — но не забыл". (Из недатированного письма Шарпа, которое Элизабет Шарп цитирует в биографии своего мужа; перевод мой).