Книгой 2024 года в Британии
стал роман
Butter («Масло») Юдзуки Асако по мотивам реального уголовного дела серийной отравительницы-гурмэ, ухлопавшей троих любовников (btw, романом 2023 года был
In Memoriam Элис Уинн о WWI).
Японский худлит в Британии переживает настоящий
бум: в 2022 году он составил 25% от общих продаж переводного фикшна, а в этом году в топ-40 переводных произведений японцев уже целых 43%.
Ажиотаж вокруг современного японского худлита явление не новое: в 1990-х культовыми авторами стали Харуки Мураками (
The Wind-Up Bird Chronicle) и Банана Ёсимото (
Kitchen and Lizard). Их соотечественник, лауреат Нобелевской премии Кензабуро Оэ отзывался о них обоих так: “
Their works convey the experience of a youth politically uninvolved or disaffected, content to exist with an adolescent or post-adolescent subculture”. Элементы алиенации, сюрреализма, сопротивления ожиданиям социума сохранились и в сегодняшних бестселлерах, но в последнее десятилетие фокус популярности сместился на крайм-фикшн и худлит с женской оптикой — вместо нового Мураками, издатели требуют новую Мурата. Есть и темная сторона успеха: продукты индустрии
healing или
heartwarming fiction становятся практически неразличимыми — сплошь кофейни, книжные магазины/библиотеки и котики, причем роль последних порой ограничивается сугубо изображением на обложке.
В самой Японии
cat books — unashamedly sentimental — далеко не так популярны, как, скажем, самурайские романы, которые трудно приживаются на чужой почве. Западный читатель хочет ‘
otherness’ that’s not too other. A comfortable other. Японская литература гораздо менее оценочна, чем западная, перманентно анализирующая «что такое хорошо и что такое плохо».
Для рынка же хорошо то, что хорошо продается: британский читатель почитывает, переводчики бьются, чтобы сделать переводной текст менее приторным, а японцы поступательно наращивают поголовье кошачьих в дизайне обложек. Хорошая новость для тех, кого даже опосредованно тошнит от инъекций сиропа в мозг — как и любой тренд,
cat books в свой срок сойдут со сцены, не оставив ни уму, ни сердцу даже отпечатка кошачьей лапы.
