Конец пьесы Закончился главный пост еврейского календаря – Йом-Кипур. Это не праздник, но судный день воздаяния и искупления; прощения или же отказа простить. Неслучайно, некоторые(не все) ортодоксы в преддверии даты отсекают головы петухам, верша кровавый обряд капарот. Желаю всем, кто держал Йом-Кипур, получить хорошую запись в Книге жизни. Хорошую или хотя бы лучше той, в которой изложена судьба Журавеля – несчастного, которого Адам Кадыров рвал на части во имя Аллаха. Горькая ирония: Адам Ка играет большую роль в каббале. Вокруг первого человека(Адама Кадмона) построено все учение, ведь в человеке сокрыты все тайны вселенной. Она словно океан отраженный в капле нашего сознания – высшего б-жественного дара. Вот только в нашем случае, под именем Адама скрывается самозванец – Каин голыми руками убивающий своего брата. Убивающий во имя высших идеалов. Всемогущего Аллаха, не сомневаюсь, глубоко оскорбило превращение в пепел стопки бумаги с его именем. Так что единственный выход из ситуации – превратить в пепел того, кто так поступил(боюсь, к этому все идет) На первой неделе нового года посмотрел внезапно попавший в жилу данной темы израильский фильм. Дешевый, старый, любительский снятый он внезапно взял за душу сильнее «Списка Шиндлера» с «Пианистом» – всей качественной, но перехваленной оскаровской мелодрамы, спекулирующей на холокосте. В Израиле 1950 года холокост не спекуляция, – данность. Города новорожденной страны строят, в том числе, переселенцы из Европы. Обожженные, потерявшие родных и друзей, лопатой кромсающие чужую землю, чтобы сделать ее своей. Сбежавшие из лагерей смерти они полны решимости до конца завоевать себе право на жизнь. В «Деревянном ружье» они лишь фон – его главные герои это дети сионистов. Уже не считающиеся себя европейцами, смеющиеся над тетками в несуразных для жаркой страны нарядах, растущие солдатами – этому их учат учителя в школе и родители-ветераны в тесных квартирках, увешанных их фото в военной форме. Эти самые еврейские из еврейских дети смеются над холокостом – потому что жизнь всегда жестока и смерть ей смешна. Они называют друг друга «швайне» и другими немецкими кличками, хулиганят, насмерть дерутся с такими же маленькими сионистами за родной двор. Нам показаны две ватаги еврейских тимуровцев, готовящихся к финальной и решительной битве с врагом. В конце, они обязательно сойдутся и деревянное ружье внезапно выстрелит. Мы слишком легко забываем, что смерть бродит прямо за спиной у жизни. Весь ужас любого геноцида и любой войны, включая нынешнюю, в том, что когда когти смерти впиваются в спину – игра перестает быть игрой и веселье уходит вместе с неработающей кнопкой перезагрузки. Тогда оживают выцветшие фотографии, наполняются смыслом скупые строки старых учебников, по другому звучат затертые как монеты древних римлян истины. Насилие – всегда вычитание. Может вычесть зуб, почку, дом, машину, целого человека. Выбор между воздаянием и прощением всегда выбор между меньшим и большим. Перед тем, что сохранить что-то или все же отправить его на свалку истории. Отказываясь крушить и ломать, человек часто идет против своего естества и даже против здравого смысла – цивилизация стоит на спинах несокрушимых воинах и лафетах их орудий. Но, и тут здравый смысл отказывает, взобраться на ее вершину куда проще сняв тяжелую броню и сбросив с плеча винтовку.