В ЛОТМАНОВСКОЙ КВАРТИРЕ В ТАРТУ ПОЧТИ ВСЕГДА — ЧУТЬ ЛИ НЕ ЧЛЕНАМИ СЕМЬИ — БЫЛИ СОБАКИ 31 год назад умер Юрий Михайлович Лотман (1922—1993), литературовед, культуролог и семиотик, доктор филологических наук (1962), профессор (1963). Член Эстонской академии наук (1990). Участник Великой Отечественной войны.Из книги Бориса Егорова "Жизнь и творчество Ю.М. Лотмана" (Новое литературное обозрение, 1999): "Еще одна область, в которой Лотман мог стать выдающимся ученым, — зоология. Несколько лет он регулярно посещал кружок юннатов (юных натуралистов) во Дворце пионеров, особенно серьезно занимаясь пресмыкающимися. Летом в пионерском лагере были часты такие сцены: ребята несут на палках змею из леса на консультацию к Лотману: ядовитая особь или безвредная? С детства Лотман был, как бы сейчас сказали, экологом: пропагандистом бережного отношения к природе, проповедником гармонии и ценности природных явлений; мог для доказательства чистоты животных взять в рот лягушку. Кроме пресмыкающихся Юра еще увлекался насекомыми. Он находился под сильным влиянием будущего известного энтомолога, профессора А.С. Данилевского, а тогда, в тридцатых годах, — аспиранта и приятеля сестры Лидии (Данилевский как дворянин подвергался репрессиям, был сослан в Казахстан, но так как он был праправнуком Пушкина и внучатым племянником Гоголя, то его перед Пушкинским юбилеем 1937 г. вернули в Ленинград). До старости Лотман сохранил жутковатое удивление и любовь к загадочному и необъятному миру насекомых. Да и любовь к животным вообще. В лотмановской квартире в Тарту почти всегда — чуть ли не членами семьи — были собаки. Симпатичные псы Керри и Джерри вошли в легендарные байки о быте профессорского дома. И даже в тяжелейшей фронтовой маете Лотман помнил о мире животных. Среди сохранившихся рассказов солдата о войне один из самых ярких — о встрече в поле под артобстрелом с перепуганным зайцем. И нельзя не привести со слов бывшей тартуской студентки В.Н. Кухаревой устный рассказ Лотмана о цветном сне, который он видел в страшную военную ночь: синее море, белые барашки волн, плывущее коричневое бревно, за которое цепляются два белых медвежонка... Но биология не стала для юноши профессией. Предпочтение филологии произошло под сильным влиянием старшей сестры Лидии. Она воспитывала брата с самых ранних его лет, обучила его в 5—7-летнем возрасте основам школьной премудрости, поэтому брат смог 8-летним (а тогда именно в этом возрасте поступали в школу) пойти сразу во 2-й класс, минуя 1-й, и это потом юноше подарило целый год обучения до армии в университете: школу он закончил не 18, а 17-летним, а в армию призывали 18-летних. В 1934 г сестра Лидия поступила на филологический факультет Ленинградского университета (только что были отменены ограничения; до этого непосредственно из школы в вуз могли поступать лишь дети рабочих и крестьян, а выходцы из интеллигенции должны были по крайней мере два года отработать на производстве). В доме появились друзья-студенты. Одним из Лидиных приятелей был Анатолий Кукулевич, который и ввел в лотмановский дом своего товарища Данилевского. Кукулевич оказал на Юру еще большее влияние, чем друг-энтомолог. Он был прирожденным филологом, активно занимался сразу на двух отделениях: русской филологии и античной; будучи студентом, писал уже серьезные научные работы под руководством профессора Г.А. Гуковского, который, как и труды других выдающихся студентов, опубликовал две его статьи в престижных изданиях: «Русская идиллия Н. И. Гнедича "Рыбаки"» в «Ученых записках ЛГУ» (серия филологических наук, вып. 3, 1939) и два раздела в главе «Гнедич» в академической «Истории русской литературы» (т. V, М.; Л., 1941). К сожалению, аспирант Кукулевич, призванный в армию, погиб в 1941 г., в самом начале Отечественной войны.