Надо признать, я отношусь с большой братской любовью к Алексею, автору Telegram-канала «Быть», и всегда напоминаю себе, что он не профессиональный философ или богослов, а публицист, и что публицист не просто может, а даже обязан быть пылким в суждениях. Однако порой тексты Алексея меня натурально обескураживают.
Взять хотя бы недавний
пост, в котором он рассуждает о христианах, считающих, что в Ветхом Завете Бог говорит на языке, понятном человеку того времени. По его мнению, во-первых, за этой позицией скрывается надежда на то, что если бы Христос явился не в первом, а в двадцать первом веке, Откровение было бы сформулировано как-то по-другому и в части вероучения, возможно, напоминало бы какое-нибудь деструктивное религиозное течение, – и, во-вторых, такой взгляд – дерзость перед Богом: мол, ишь ты, пришёл в неправильное время и говорил с нами неправильными словами.
Сказать честно, даже не знаю, с чего начать. Но я постараюсь. Начну с того, что историко-критический метод – общее место в современной библеистике. Хотим мы или нет, но Писание – литературный памятник, и в этом смысле оно отражает уровень науки, а также социальные, культурные и др. особенности эпохи.
Но эти банальности нет смысла даже проговаривать, поскольку доводы Алексея, похоже, просто бьют мимо цели. Кто-то из отечественных учёных-гуманитариев однажды заметил, что Библия – не учебник физики или биологии, а диалог человека и Бога. Кажется, доля истины в этом есть: обращаясь к Моисею из неопалимой купины, Господь хочет сообщить ему нечто более важное, чем строение атома или значение метаболизма. Проще говоря, дело не в том, что Бог говорит с Моисеем на, как выражается Алексей, «языке для отсталых людей»: дело в том, что Он говорит с ним о
другом. То, что Он говорит, касается морального и духовного измерений человеческого бытия. А потому шутка, которой Алексей предваряет свой пост, – чистой воды передёргивание.
Отсюда же следует, что если бы Христос явился не тогда, а сегодня, Его Евангелие было бы воспринято так же, как и две тысячи лет назад. (Хотя в этом случае, разумеется, тот мир, в который Он явился бы, отличался бы от нашего.) Возможно, немного иным был бы язык Его притч (напр., «Светильник для тела есть око», Мф. 6:22, – явное отражение древнего представления о зрении как исходящем из глаза луче), но это ничто не меняло бы.
Наконец, не оставляет впечатление, что в представлении Алексея материалисты – это такие базаровы, лихие нигилисты, обесценивающие любовь, мораль, веру и т.п. и переводящие высказывания о подобных материях на язык медицины и естественных наук. Если это впечатление не обманчиво, то, похоже, это ещё одно свидетельство недостаточной компетентности Алексея в том, о чём он берётся рассуждать. Я не буду говорить, что в современной философии миллион версий материализма: что называется, на вкус и цвет. Сейчас просто соглашусь, что, допустим, такие хардкорные сциентисты есть. Проблема, однако, в том, что, как показывает практика, они попросту не становятся христианами. Вот не тянет их в религию. При этом те теологи, что открыто называют себя материалистами, обычно такого рода упрощательством не злоупотребляют.
В общем, если резюмировать, позиция у меня такая: да, в Ветхом Завете Бог говорил с человеком на языке того времени, но думать так – не значит подспудно мечтать о каком-то ином, «наукообразном» христианстве. Это значит не забывать, что любой текст историчен, и не отрицать тех очевидных фактов, что Бог – не школьный учитель, позволяет нам самостоятельно углублять наше знание о физическом мире и послал к нам Своего Сына для того, чтобы мы поняли что-то более важное.
#дискуссии
