Раньше я верила, что сильный человек ничего не чувствует. Сильный человек не расстраивается от неудач. Сильный человек не ранится о критику. Сильный человек выжимает из самых кислых лимонов лимонад и даже не морщится. В таком понимании я никогда и близко не была сильной. Горе утраты любимой собаки ощущается как река: река, которая то течёт из моих глаз горячими потоками; то даёт мне выдохнуть и посмотреть на гладь воды с берега, тихо журча воспоминаниями; то топит меня по уши в горечи. В 9 утра, после первых рек слёз, мы купили билеты и улетели в Лиссабон. Я знала: этот город навсегда получит ярлык «тот, где я рыдала от потери Ари», но была готова: место может как усугубить боль, так и дать ей мягче растворятся во времени. Я залила слезами такси, залила слезами аэропорт, самолёт, ещё один аэропорт и ещё одно такси. Лиссабон же оказался именно таким, как мне нужно: комфортным, организованным, расслабленным, поддерживающим. Продолжая проговаривать свои чувства, обсуждая эту боль с Никитой, с друзьями и близкими по переписке, я чувствовала, как она дополняется благодарностью, как среди горечи появляется облегчение, а среди негодования — принятие. Раньше я думала, что сильный человек ничего не чувствует. Теперь я знаю, что по-настоящему сильный человек всё чувствует и не бежит от этого, не защищается, а проживает, даёт этому быть. Потому что на это как раз и нужны силы.