Посмотрел первый эпизод сериала «Дюна: Пророчество». Только ленивый еще не сравнил его с «Игрой Престолов». Потому что ну как же — придворные интриги, принцессы, пророчества, HBO. Поэтому сопоставляем и сообщаем urbi et orbi, что нет, это таки не «Игра Престолов». На мой взгляд, сериалы вообще не похожи. Если с чем-то и сравнивать «Дюну: Пророчество», то с фильмами Дени Вильнёва. Ведь «Дюна: Пророчество» — его осиротевшее дитя. Как я рассказывал раньше, режиссер долго носился с идей сериала про Бене Гессерит. Даже собирался снять пилот. Но переключился на «Дюну: Часть вторая», отдав проект на откуп другим. В итоге мы имеем «Дюну» на минималках. Изо всех сил, пыхтя, пытается она следовать стилю и атмосфере фильмов Вильнёва. Это и архитектура. И характерные костюмы Правдовидиц. И зловещий шепот пророчеств. И образ Шаи-Хулуда. Визуально все не слишком ровно. То действительно красивые виды и интерьеры. То нечто топорное, особенно сцены с мыльной графикой CGI (что робоящерка, что обугленная плоть). Такой же неровной выглядит игра актеров. Сестры Харконнен, возглавляющие Аретузу орден Бене Гессерит, вполне убедительны. А вот Трэвис Фиммел в роли Десмонда Харта, ветерана, переродившегося в песках Дюны, как будто снова играет Рагнара Лодброка из сериала Vikings. Те же ужимки, те же интонации. И только в конце серии его персонаж становится более-менее интересным. Императрица Наталия — Джоди Мэй тоже словно вспоминает свою роль королевы Калантэ из «Ведьмака» от Netflix, опять представая в образе сильной и упрямой правительницы. Марк Стронг по типажу подходит на роль императора из дома Коррино. Как я уже отмечал, именно так должен был выглядеть император Шаддам из «Дюны» Герберта, который в романе подтянут, любит носить мундир и ястребиными чертами похож на герцога Лето Атрейдеса. Правда, Джавикко Коррино — несколько потерянный и обрюзгший император. Его дочь, принцесса Инес, пока не слишком запоминается, как и ее сводный брат Константин Коррино, который выглядит совсем шаблонным персонажем. Вообще роман, на котором основан сериал, Sisterhood of Dune — довольно посредственное творение Брайана Герберта, сына автора «Дюны», и Кевина Джея Андерсона. Поэтому изначально я был настроен крайне скептически. Тем не менее, в целом «Дюна: Пророчество» — вполне пригодная для просмотра история из вселенной «Дюны». Да, восторга не вызывает, но гораздо лучше, чем я ожидал. И пускай в показанной мельком сцене секса герой каким-то образом сразу, не глядя и едва приспустив штаны, безупречно стыкуется с объектом страсти (магниты у них встроены, что ли) — что уж придираться к мелочам, такого всегда хватало в кино. Из символического и визуального ряда мое внимание привлек разве что гранат. Этот плод, спелый и разрезанный, появляется в сцене обручения принцессы Инес Коррино и юного Прувета Ричезе (именно так произносят имя Великого Дома Richese в сериале). Вот оба отведали рубиновые зерна из рук друг друга и раздается торжественный рев труб. Обручение состоялось. Гранат в мифологии и различных религиях — символ возрождения, жизни и брака. Именно вкусив зерна граната, похищенная Аидом Персефона соединяет себя вечными узами с богом загробного мира. Поэтому гранат связан с образом этой богини, которая каждый год на время возвращается на землю, принося с собой весну и возрождение природы. В христианской традиции гранат мог восприниматься как символ воскресения и жизни вечной, а в исламской традиции он упоминается среди райских плодов. В буддизме гранат считается одним из трех благословенных плодов, наряду с лимоном и персиком. Пожирательница детей, демонесса Харити, отказывается от своих кровожадных привычек, когда Будда дает ей гранат. Гранат воспринимался как символ плодородия в свадебных обрядах бедуинов. Так же гранат трактуется в Китае, где он ассоциируется с плодородием, изобилием, многочисленным потомством и успешным будущим (а изображение спелого разрезанного граната может быть свадебным даром). Поэтому появление граната в сцене обручения отвечает древней и многоликой традиции. Panfilov FM #панфилов_обозревает #мир_дюны