Рождение women’s studies относится к концу 60х гг. Взлет неофеминизма оказал огромное влияние на интеллектуальную сферу во всех странах мира, не обошел он и историков. Первый спецкурс по истории «женского движения» был прочитан в Сиэтле в 1965 г., а первые спецкурсы по «женской теме» — в университетах Вашингтона, Портлэнда, Ричмонда, Сакраменто в 1969 г. Но всем им не «везло» с популяризацией проблематики. Перелом наступил тогда, когда исследовательница из Корнелльского университета Шейла Тобиас предложила обобщающее название для таких исследований Female Studies. Возглавленная ею команда преподавателей социальных наук в 1970 г. прочла в указанном университете междисциплинарный курс «Женская персональность» («Female Personality»), на который записалось и сдало зачетный экзамен более 400 студентов. Одновременно, в том же 1970 г., в университете Сан Диего была учреждена специальная междисциплинарная программа обучения студентов и та же Ш.Тобиас организовала специальное издание «Female Studies». Развернулись дебаты о названии. Ученым-фминисткам название «Female Studies» казалось слишком биологизированным, они предложили заменить его на «Feminist Studies». Но и это название было отвергнуто на этот раз по причине идеологизированности (поскольку не все желающие примкнуть числили себя феминистами). Большинство университетов, создавших «женские программы», приняли наименование «Women (или Women’s) Studies» — т.е. «женские исследования» как исследования, т.е. 1) написанные на «женскую тему» и 2) чаще всего самими женщинами. В 1975 г. Нин Коч (Nynne Koch) сконструировала термин «феминология», которым часто пользуются специалисты в России. Главные отличия «женских исследований» как научного направления от всех предшествующих исследований социально-половых ролей, этнографии, психологии и социологии пола заключались в том, что они были: • ориентированы на критику наук, • на критику общества, • связаны с женским движением, • находились на пересечении научных дисциплин. Вопрос, который сейчас кажется риторическим, «Есть ли у женщин своя история?» — четверть века тому назад звучал вполне конкретно и требовал конкретного ответа. О спорности «всеобщности» всем привычной всеобщей истории заговорили практически одновременно исследовательницы-историки в разных странах, но, пожалуй, лишь американки решились сразу заострить проблему и призвать ученых «не только возвращать женщин истории, но и историю — женщинам», рассказав всем о мировой истории женского социального опыта. Н.Л.Пушкарева Предмет и перспективы гендерного подхода в исторических подходах