Точнее, снег-то, может, и был, но мы с ним явно ходили по разным местам. Мозг тогда захомутало ощущение, что позимовали и хватит, и что теперь существующую систему сезонов придется упразднить. За исчерпанием колорита. Будет два времени года — ноябрь и не-ноябрь.
Разумеется, следующей же зимой накружило кучу снега, а по улицам в тридцатиградусный мороз ходили трехслойные люди.
С тех пор я стараюсь ничего такого, даже мысленно, не вбрасывать. Потому что ну какая зима без снега, зима без снега — это не более чем неудачная погода.
А если снег зимой не выпал — значит, на самом деле он выпал. Просто не прогрузился.
Недавно нужно было с утра купить стрепсилс. Пачка в непривычно теплых цветах. Читаю — «со вкусом сливы и имбиря».
Ничего себе, думаю. С детства помнилось, что стрепсилс — это когда у тебя арктическая ночь во рту наступает, а тут, пожалуйста, слива и имбирь, гастрономия почти.
Может, уже и «Звездочку» с пало санто делают, почем мне знать.
Мы уже достаточно близки к миру, в котором какой угодно продукт может иметь какой угодно вкус и аромат. Вкусы и ароматы эти будут абсолютно гиперреальны, с гаком. Имитируя, нельзя не переигрывать.
В чем-то это чистая коммерция, в чем-то — желание превратить окружающий мир в сплошной дружественный интерфейс.
Такой мир может показаться мягкотелым, но в нём проще обращать внимание на по-настоящему недружественные вещи. Хорошие времена рождают не только слабых людей. В них появляются и те, кому недостаточно личного комфорта, кто рвется натягивать провисший баланс там, где хороших времен недосыпали. В плохие времена обычно не до того.
Мне очень нравится термин «жидкая современность» (liquid modernity) Зигмунта Баумана — в том числе и тем, что это очень продуктовая метафора.
«Жидкая современность — теперь со вкусом…».
Можно ругать всё-со-вкусом-всего за химозность состава и флюидность сути, а можно, как альтернатива, просто не возлагать на него бремя имитируемой сущности.
Это набор таких «жидких современностей» с разными вкусами. Кожзам не кожа, автотюн не вокал, нейросеть — не автор. Никакого откровения в этом всё нет, но на самом деле есть.
Суррогаты вторичны и чужеродны оригиналу, но они существуют — а значит, могут зачем-то пригодиться и к чему-то вывести.
Недавно рядом со мной дудели курилку, чую знакомый аромат, спрашиваю, что за вкус. «Под табак», отвечают.
А я и понимаю — какой же это табак, если у меня так овсяное печенье с молоком в детстве пахло, когда размокало. Так, по цепочке, и несколько важных вещей вспомнил.
В общем — от всего можно ждать. И через всё можно дойти, как минимум, до многого. «Ты можешь быть кем угодно, но не забывай, кто ты есть».
Недавно Антон позвонил мне в пятницу вечером, часов в девять — по рабочему вопросу. В этом не было ничего удивительного.
Удивительны были искренность и самоотдача, умение оказаться посреди большого дела и при этом — всё всегда заметить, всех найти, с каждым встретиться взглядом, убедиться, что всё хорошо.
Покажу вам, как оформлен литературный стенд на выставке Московской арт-премии в Зарядье. Большинство соседей по шорту и не видели, наверное.
В прошлом году была литературная комната с цитатами, грандиозно, на зависть. В этом ― решение визуально скромнее. С другой стороны, книги теперь открываются для ознакомления, тут уже не диктатура случайного фрагмента.
Еще на выставке есть Чебурашка, у которого вместо морды тоннель метро. Все действо до 8 декабря, надеюсь зацепить живьем.
