Погнали) Часть 1. #семьлет Не надо было надевать каблуки. Она уже сотню раз совершала эту ошибку и все равно продолжала. Ноги гудели после целого дня метания между столиками: заказ, кухня, разнос, уборка. И так по кругу. Но до конца смены оставался всего час, и тогда она сможет сбросить с себя эти ужасные кандалы, размять пальчики и погрузить их в теплую воду. Ванна, пена и вино. Три компаньона для идеального женского вечера. Блаженство. Прикрыв глаза, Гермиона вздохнула, возвращаясь в суровую реальность, а затем отправилась к своему столику. Посетители уже ушли, оставив щедрые чаевые. Ее радовало это, когда люди оставались не безучастными, появлялась какая-то призрачная вера в человечество. Хотя ключевым здесь все же было «призрачная», Гермиона слишком хорошо знала людей: обжигалась, ошибалась, сошкрябала себя со дна. Шорох разговоров летал по ресторану, но она давно научилась ограждаться от ненужных звуков, концентрировалась на работе и не обращала внимания ни на что. Гермиона быстро поставила на поднос посуду. Резкий поворот, испуг, плохая реакция, и вот она врезается в парня, содержимое подноса летит на пол со звонким стуком, разбиваясь. — Глаза есть?! — возмущенный вскрик пронзает ушные раковины. Он отпрыгивает назад и смотрит на свои брюки, заляпанные остатками вина. Гермиона замирает от неожиданности, ее ступор длится всего пару секунд. Она бросается за салфеткой. — Прошу прощения. Я вас не заметила, — быстрыми движениями пытается помочь парню, но тот лишь отмахивается от неё. — Оставь! Глаза протирать над… — он смолкает, и Гермиона поднимает глаза. Внутренности скукоживаются, словно в вакуумном пакете, когда из него выкачивают воздух. — Гермиона Грейнджер? — удивленная интонация скользит в воздухе, разрезая пространство на пополам: его и ее. В ее все еще теплится надежда на хорошее завершение события. — Здравствуй, Теодор. — на удивление, ее голос звучит ровно, хотя паника подкатывает к горлу. — Ничего себе! Ты… — он развел руками, а затем весело хмыкнул, — Ну, в целом, не удивительно, ты на том месте, на котором должна быть. Его противный, смердящий гнилью голос, словно лезвие, вспорол тот мешок внутри нее, где она вот уже несколько лет прятала все негативные эмоции. Злость ощутимо пробежалась дрожью по правой руке, и она сжала кулак. — Следи за языком, потому что у всего есть последствия. — прямым, холодным взглядом она осадила этого наглого мальчишку, который так и не вырос. Нотт в удивлении вытянул лицо, маска неверия быстро сменилась яростью: — Что ты сказала, грязн…? — Заткнись, Нотт. Ей казалось, что всё вокруг замерло, а ее и без того ровная спина выпрямилась еще сильнее. Затылок обдало холодом, и мелкая дрожь, сползая по спине, заставила слегка дрогнуть, сгоняя дискомфорт. Его голос изменился. Стал ещё более холодным, ровным и грубым, словно молот крошит стекло. Гермиона спиной ощущала вибрацию раздражения мужчины позади. Девушка медленно обернулась и встретилась с Арктикой в его глазах. Но она была обращена не к ней, он вообще не смотрел на нее. Малфой убийственно глядел на своего приятеля, будто намекая на скорую расправу. Не отводя взгляда от Нотта, он произнес: — Здравствуй, Гермиона. Ты в порядке? — Здравствуй, Драко. Да, спасибо. И лишь сейчас на мгновение его взгляд обратился к ней. Он был сдержан и больше не бегал по ее лицу. Ровная осанка, широкие плечи. Драко стал ещё красивее с их последней встречи семь лет назад, когда она ушла от него.