Кровь, слишком много крови. Джером не понимал, где находится. Перед глазами плыло, запах крови и спирта витал в воздухе. Он понял, что лежит на диване, вокруг слишком светло. Смутная фигура и еле различимый голос не слышный из-за гула в голове заставил Батлера напрячься. Где он вообще? Еле подняв голову, он смог разобрать слова говорящего. — Эй, звереныш. Твою ж мать, посмотри на меня, – с неким беспокойством говорил Дарсериан. – Джером. Это заставило Джерома вздрогнуть и взглянуть рассеянными глазами на Котийяра. Воспоминания немного возвращались, но он все равно не понимал, каким образом здесь рядом Дарси? Голова трещала во всю, так ещё и руки будто онемели. — Где я? – еле проговорил Батлер. Горло пересохло и першило. Дарсериан нахмурился, смотря на того как на сумасшедшего. После осторожно произнёс: — Ты не помнишь, как завалился ко мне домой посреди ночи? Благо моих родителей не было, а не то убили бы тебя на месте. Джером еле принял сидячее положение, облокотившись на спинку дивана, и только после обратил внимания на свои руки. Оба запястья были перевязаны бинтом, одежда была в засохшей крови. В глазах все ещё мутнело, после в голову ударили все события, которые произошли за эти часы. Он вспомнил, что опять психанул из-за Скэриэла, что тот опять что-то сказал, не то сделал. Тогда, в том доме Лоу, ему внезапно ударило все осознание всего, что он сделал и что он чувствует к Скэриэлу. В памяти пронеслись все мысли, которые посетили его в тот день, сидя в ванной комнате с лезвием ножа в руке. За каждой мыслью последовал порез, раз за разом, бесконечное казалось количество раз. «Ты для него никто», «Он тебя использует, всегда использовал, особенно пользовался твоими чувствами», «Он убьет тебя в любом случае, лишь бы спасти собственную шкуру», «Ему нравится манипулировать твоими эмоциями и чувствами». За каждой это мыслью, жестоким осознанием крови на руках становилось больше и больше. После он вспомнил, что принял какие-то таблетки, запив большим количеством алкоголя, и с этой бутылкой побрел к выходу из дома. Каким мать его образом он добрел до дома Котийяра, он не представлял. Чудо, что не грохнулся по пути и его никто не поймал. Его передёрнуло от своих же действий. Какой же он идиот… — Не засыпай, придурок, – щёлкнул пальцами перед его лицом Котийяр. – Расскажи уже, что за пиздец с тобой приключился. И он рассказал. Зачем, для чего и главное почему именно ему – он не знал. Может поспособствовало чувство благодарности Дарси за помощь, или что-то другое. Дарси слушал молча, с напряжённым лицом и все более хмурым взглядом. Он сжал свои кулаки так сильно, что аж были видны вены. А Джером даже не понял, когда на глазах стали проступать слёзы во время рассказа. Руки не слушались, будто отяжелели на тысячи фунтов. Закончив говорить, он откинул голову назад и сильно зажмурился, подавляя рыдания, которые пытались вырваться наружу, отяжеляя грудь. Ещё не хватало тут разрыдаться, но он не мог сдерживать себя. Внутри все болело, сердце было готово вот-вот разорваться на части. Хотелось так заглушить эту боль, забыться. Но ему не позволил Дарси, положив руку на его плечо и говоря не отключатся и взять себя в руки. Батлер посмотрел на него сквозь пелену слез и внезапно истерично рассмеялся, качая головой. — Я не могу, как ты не понимаешь?! – сквозь смех и рыдания кричал Джером. – Мне больно, Дарси. Очень. Я каждый божий день держусь, заглушая и заталкивая это ноющее чувство внутри. Вот здесь. – он ударил кулаком в грудь, сморщившись после этого. Котийяр схватил его руку, но не так сильно, чтобы не причинять боль, и мягко потянул на себя, прижимая голову Джерома к себе в грудь. Каждый раз когда Батлер страдал из-за этого ублюдка, Дарсериану хотелось свернуть ему шею, лишь бы Джером больше не причинял себе боль. Да, ему тоже это причиняет боль. Он не хотел видеть его таким. Джером выпустил все, что у него накопилось в душе. Его тело потрясывало от рыданий, поэтому Дарсериан крепче обнял того, все сильнее прижимая к себе. Он хотел защитить его. Ото всех.