(продолжение, начало см. выше) 3. Наконец, за что я ненавижу Франкла с его «поиском смысла» и прочим – несмотря на то что его принято боготворить за то, что он пережил концлагеря, вышел и как бы «стал помогать окружающим». Дело в том, что концлагеря тут и есть проблема. Есть аргумент, что это классическая «ошибка выжившего», то есть что он решил, что выжил, потому что что-то сделал лучше, чем все остальные, и сам тоже в каком-то смысле оказался лучше. Отсюда и эта его знаменитая фраза про «первыми умерли те…» – он буквально ранжирует людей по тому, что первые и вторые поступали не как он и погибли, а он поступил хорошо и выжил. Но проблема еще и в том, что для него предельный опыт смысла навсегда оказался привязан к пограничной ситуации, когда все вокруг умирают и ты сам на грани, но вдруг является «нечто» и все озаряется светом. Характерно, что во многих своих книгах он даже не пытается как-то определить, что такое «смысл», по-научному – поскольку он на самом деле не ученый, а философ-экзистенциалист, который по тоталитарности мог бы заткнуть за пояс Хайдеггера и Сартра и для которого «смысл» должен явиться «в просвете бытия» через боль и смерть. Зато в его книгах куча всякой духовности, «бессознательного бога» и прочей мистики. Совсем как «атеист в окопе», который перестает быть атеистом, Франкл получил Откровение и понес его дальше. Прочие выжившие, типа Примо Леви, Бруно Беттельгейма и многих других, вынести чувство вины: «почему я жив, когда они умерли». Они знали, что их судьба – результат абсолютной случайности, что они ничем не лучше. Это их мучило, некоторые кончали с собой. Франкл, в отличие от них, вынес из концлагерей откровение и абсолютную праведность – он-то точно знает, как нужно, и готов до конца жизни гнобить «благополучных» людей, которые мучаются от бессмысленности жизни (а она правда бессмысленна) морализаторством вроде «ответственности», «совести» и всякого прочего. Хуже того: совсем как священники, которые из афоризма про «атеистов в окопах», пусть бессознательно, но делают вывод, что «окопы это хорошо», Франкл делает вывод, что пограничная ситуация страдания и смерти – тоже хорошо, там может быть огромный смысл. Отсюда и его многочисленные разделы в книгах, лекции и статьи про «смысл страдания». Для него такая ситуация послужила триггером откровения, и он приглашает других к тому же самому. Это несправедливо, но я бы сказал, что он обожествил свою пограничную ситуацию (точно так же свят Крест) и был бы рад вообще дуплицировать ее для других, засунуть их тоже в окоп. Но там, где взрослому, физически и ментально здоровому, вполне состоявшемуся до концлагеря психиатру явилось «откровение смысла», другим – женщинам, детям, больным или просто тем, кому повезло меньше – оно могло и не явиться. И не являлось. А те, кто такой ситуации не пережил – или пережил, но ничего не вынес – с его точки зрения, вообще куски говна, они не «реализовали смысл» и «не были готовы меняться». В общем, это все отвратительно и чудовищно, пошел нахер ну и вот. к сожалению, я тоже морализатор, к тому же ругаюсь с мертвым белым мужчиной. но поймите, вопрос концептуальный и имеет к нам отношение