*** Уже стемнело, стелется по городу распаренный обманчивый покой. В твою, такую ласковую, бороду губами погружаюсь и щекой. Ветра по-над листвой заверховодили. Ты говоришь мне, что пора пришла, чтоб защитить не только нашу Родину, что началась война Добра и Зла. По небу тучи, как шальные, мечутся, вот-вот прольются — верного верней. Ты говоришь, теперь у человечества надежда на тебя да на парней. Луна мигает сломанным светильником. Встаёт заря и вся Святая Русь. Не бойся, говоришь, вернусь как миленький. Да, миленький, я верю. Не боюсь. *** На дорожку, как водится, кряквы присели. Эти лужи под утро покроются стёклами. Первый снег над Москвой закружил карусели. Дверца скрипнула, сердце ёкнуло. А над степью пока беспросветно промозгло. С глубины блиндажа только шаг до Всевышнего. Ветер северный запах доносит ли, возглас. Сердце замерло, всё услышало. Память шлёт фотоснимок болезненно резкий. Накипает за веками влага-преступница. Над Воронежем встретились две эсэмэски. И целуются, и целуются... *** Да он хотел-то, собственно, того же: на вайбе в клуб, а после десяти идти с девчонкой, на твою похожей, и ровно те же глупости нести. И чтобы забурлил бульвар осенний и не кончался, сколько ни ходи. А впереди суббота с воскресеньем. И жизнь большая тоже впереди. И в мыслях не бывало чернозёма, покрытого неровным слоем тел. Обугленных руин до окоёма он не хотел. Смертельно не хотел детей и стариков искать в подвалах, ничком валиться в хляби ноября. Чтоб матушка Россия устояла. Чтоб защитить какого-то тебя. Здесь точка. Без морали неподъёмной. Душа — потёмки, завтра — чистый лист. Но вспомни. Поутру однажды вспомни. И за него, как можешь, помолись. *** Голосила, причитала, плакала, всё в плечо вцарапывалась мужнино. Мол, бывало разное да всякое. Мол, какой ни есть, но ты же нужен мне. Не найдётся, что ли, помоложе ли, здоровей ли, побогаче силами. На печи лежать тебе положено. Лампочку вкрутить давно просила я. В добровольцы вынесла нелёгкая. Что за блажь тебя захороводила. В дальний путь, ей-богу, недалёкого чем из дома выманила Родина. Только жизнь хорошую наладили. Только в завтра удочку забросили. Кто тебя порадует оладьями в этой вашей, что б ей, Новороссии. ...Думали сначала — перебесится. Будто прям о бабах знали многое. Говорят, уже четыре месяца — медсестричка, где-то под Пологами. *** Россия, всей душой и нараспашку спросонья угодившая впросак, пришла в себя, застёгивая пряжки на часовых широких поясах, вплетаясь в маскировочные сети полями чернозёмной полосы. И чистый лик её, как прежде, светел, в потёках не от слёз, а от росы. Мы русские, и сторону границы не нужно выбирать. Судьба мудра: нам просто счастье выпало родиться в стране по эту сторону добра. Наверно, тем и вызываем зависть, что наши выси слишком высоки. Добру, как на поверку оказалось, нужны и эфпиви, и кулаки. Эпоха нынче та же ли, другая, а наши парни славные опять передовую к западу сдвигают, от солнышка стараясь не отстать. В тактические вросшие перчатки — потом для сына будет сувенир — они сжимают степи нежной хваткой и пересобирают ломкий мир.