«Настоящая боль» вызвала смешанные чувства. Два брата (Джесси Айзенберг и Киран Калкин) едут в Польшу по местам еврейских погромов и захоронений в память о почившей бабушке-иммигрантки, пережившей концлагерь. Что бы ни говорила нам фабула, навряд ли обещающая расслабленный семейный просмотр, картина склоняется именно к этому. Чередуя юмор с умеренным драматизмом, история уверенно шагает в гору вплоть до середины, однако по пути тонет в недосказанности и обтекаемых переживаниях. От любого Санденского кино ожидаешь характерного инди-вайба, обаяния и других проявлений чарующей органики фестивальных бадди-муви. В «Настоящей боли» этого практически нет. Зато есть очень странная, раздражающе-парадоксальная интенция, проявленная за счет героя Кирана Калкина (кстати, ближайшего конкурента Юры Борисова в предстоящей наградной гонке): оказывается, открытыми миру могут быть только отъявленные инфантилы-манипуляторы, игнорирующие этикеты и другие простейшие социальные договоренности. «Настоящая боль» выглядит как попытка показать полу-романтического героя с очень банальной моралью — якобы свободного, эмпатичного и незакупоренного в социальном панцире, как его стыдливый кузен, продающий воздух рекламные баннеры в интернете. Но что мы знаем о персонаже Джесси Айзенберга? Только то, что он — образцовый семьянин, проживающий не такую уж монотонную рутину, искренне любящий свою семью и многим жертвующий ради легкомысленного братца. В целом, хорошо знакомый образ обывателя, наслаждающегося жизнью по мере своих возможностей. Да, излишне нервозного и закрытого, но абсолютно нормального. С другой стороны, взбалмошный и безответственный герой Калкина с подвижной психикой ребенка. Не прощаясь с замашками Романа Роя, Киран вновь предстает в роли эпатажного провокатора, способного удивить внезапно нахлынувшими эмоциями. Кто-то обязательно назовет это проявлением независимости, вызова и даже нонконформизма — однако на деле это элементарная незрелость в сочетании с эгоизмом и безответственностью. К большому огорчению, «Настоящая боль» показалась средним кино без артикулированной идеи, атмосферы и того, что сейчас модно называть «айдентикой» — хотя для кого-то восточноевропейский антураж, может, и покажется диковинным. Проживания горя сильно не хватило, кульминация и финал у этого непростого путешествия тоже не случились. Поворотная сцена в духе «пошел нахер и увидимся завтра» здорово бы вписалась во всю эту протяжную канву воспоминаний и перепалок, выводя отношения героев хоть на какую-ту иную плоскость. Однако все здесь слишком топчется на месте, не давая сюжету надлежащего эмоционального развития. Кино вроде как нужное, но зачем и для кого — остается за кадром.