⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘ #сосед_au по идее Овсь BONUS 18+ ⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘ Губы сталкиваются друг с другом снова с характерным влажным звуком. Поцелуи обжигающие и яростные, буквально заставляющие каждую клеточку тела заряжаться немыслимым напряжением. Дазай едва не стонет от того, как Чуя тянет кончиками пальцев его каштановые кудри ближе к загривку и скользит языком по языку. Металлический шарик чужого пирсинга нагревается, чуть двигаясь в проколе, и Дазай чувствует, что возбуждается уже от этого. Чуя толкает его спиной на кровать, снимая с себя майку. Натянутые выпирающие мышцы переливаются слабыми бликами в лучах дневного солнца, пробивающихся через окно. По рельефному торсу скользят редкие капли пота. Дазай судорожно втягивает воздух носом и ошалело моргает, сканируя внимательным взглядом привлекательное обнажённое тело прямо перед ним. В одной постели. Чёрт возьми, Чуя божество. Великолепное и обворожительное. От одного вида температура поднимается на несколько градусов, дыхание сбивается окончательно, а щёки откровенно пылают. Дазай смотрит на него, как на настоящее искусство, совсем не обычного человека. Отслеживает, как огненные растрёпанные кудри спадают на плечо, как три тёмные серьги на проколотом ухе отражают попадающий на них свет. Чуя ухмыляется ему, игриво потянув зубами бинты на шее. — Приподними задницу, красавчик, — шепчет низко, с лёгкой прокуренной хрипотцой, и Дазай едва не задыхается, непроизвольно выгибаясь в пояснице и безоговорочно поддаваясь под просьбу. Чуя тянет его штаны вниз, небрежно скидывая куда-то на пол. Плевать ему на то, что одежда может стать пыльной и помятой, что так безответственно относиться к вещам не солидно, тем более других людей. Чуя грубый и властный, покрывающий мокрыми жгучими поцелуями линию осторой челюсти и выпускающий зубы, беспардонно, восхитительно, на самом видном месте. Ладонью подразнивает выпирающий стояк сквозь нижнее бельё, на котором образовывается небольшое пятно от смазки. Дазай дёргается и жмурится, нетерпеливо ёрзая ягодицами по простыни. Удивительно, что та вообще имеется. Чуе вполне могло быть лень заправлять кровать надоедливой, вечно выскакивающей простыню. — Какие мы чувствительные, — тянет Чуя насмешливо, вдавливая большой палец в верхушку эрекции Дазая через ткань. Ещё немного трения, и Дазай кончит, серьёзно. — Давно никого не было? Осаму безнадёжно смеётся, капельку нервно, поскольку даже голос Чуи мешает собрать мысли в нечто более полезное, чем вязкая бесполезная кашица. — Нет. Вернее, да... Но такое только с тобой... — честно признаётся Дазай, тяжело дыша и по инерции вскидывая бёдра повыше, поддаваясь под дразнящие крепкие пальцы. Чуя ничего не отвечает. Только довольно урчит, сталкивая их губы снова. Делает опухшими и красными, оставляя за собой разводы слюны, и кусает, не заботясь о том, что растормошит ранки. Дазай имеет привычку кусать губы, и теперь Чуя вылизывает их от лёгкого металлического привкуса. Сами алые капли пока не выступили, однако если ещё немного надавить... Чуя спускается ниже, целует шею, попутно медленно растирая пальцами самое напряжённое место Дазая. В бинтах и футболке становится невыносимо жарко и душно, в боксёрах слишком тесно. Удовольствие сводит судорогой ноги, заполняя голову сладкой пеленой возбуждения. Дазай откидывает голову назад и задушенно стонет, потихоньку двигая бёдрами навстречу, потому что ему так абсурдно хорошо, потому что он правда, на самом деле, совсем чуть-чуть и... Осаму внезапно приподнимается, глядя мутным взглядом на прикроватную тумбочку, когда улавливает отблески разноцветной фольги сквозь стекло. — Это... это презервативы там в конфетнице? Чуя усмехается.