꧁୨──♰──  ୧♰୨  ──♰──୧꧂ #зарисовка Ꮋᴀ ᴨᴀᴧϞᴛᴩγ ᴏᴛ кудесника ᐯᗩᗰᑭIᖇE ᑕIᖇᑕᑌS ꧁୨──♰──  ୧♰୨  ──♰──୧꧂ «Заходите в наш единственный в своём роде „Vampire Circus” — цирк чудес и волшебства, где выступают сами бессмертные!» Яркий заливистый смех прокатывается на весь огромный шатёр. Звонкий такой, практически попугаичий. Гоголь жонглирует разноцветными мячиками и попутно умудряется танцевать, вызывая у публики восхищённые возгласы. Чудеса и волшебство — вот что обещает броская вывеска и весёлые буклеты. Чуя поднимает очередной тонкий кинжал, сделанный из обычного дешёвого металла, и думает, что всё это — чёртова ложь, кропотливо сотканная самим Демоном. Дазай, прикованный к широкой доске, улыбается во весь рот, пока в него летят лезвия, врезаясь в дерево буквально в сантиметрах от его тела, срезая редкие каштановые волоски. Потому что не может не улыбаться. Это его работа. Дазай с Чуей поклоняются публике и уходят за кулисы, освобождая место для Ацуши и Акутагавы. Ацуши единственный оборотень в этом цирке, чем, разумеется, умело пользуются. Ацуши очень милый парень с ямочками и абсолютно влюблённым взглядом при виде Акутагавы. Живой и солнечный. Однако на сцене он — животное, выполняющее команды под оглушительный хлёсткий звук плети. А Гоголь танцует вокруг них, выдаёт различные трюки, оглашает выходы и наслаждается вниманием зрителей, словно весь шатёр принадлежит ему. Технически, это не так, но кто же знал, что если Демон влюбляется, то это оборачивается проблемами для всех. Достоевский занимает самые лучшие места в своём же цирке и бессменно хлопает в ладони, смотря исключительно на Гоголя. Чтобы потом не давать спать всем работникам по ночам, вылизывая кровь с чужих губ и кусая бледную кожу, присущую всем альбиносам. Сумасшедшие ублюдки, которые определённо друг друга заслуживают. — Сегодня Гоголь особенно разошёлся. Надеюсь, Ацуши и Акутагаве не достанется там слишком, — мычит Дазай устало и скрещивает их с Чуей пальцы в замок, прижимаясь к его плечу. В цирке у каждого есть свой партнёр. С ним делится одна клетка на двоих. Называют культурно «комнатой», но ничем не отличается от клетки. Их выпускают только на выступления, потому как ванна и вода здесь есть. И пищей снабжают по графику. Свободно передвигаться по шатру могут только Достоевский и Гоголь. Вампиры — не люди. Их никому не жалко, даже если просить о помощи, отчаянно и плачуще. Монстров никто не спасёт. Те, кто пытался, гниют в земле, закопанные под безумный хохот Гоголя. — Отдыхай. Я буду сторожить твой сон, — Чуя тихо выдыхает, целуя Дазая в макушку. Он держится ради его улыбки, очаровательных клыков и дурацких родных шуточек. — Ты тоже не засиживайся. Пока ты рядом, меня не мучают кошмары, — Осаму мягко трётся щекой о плечо Накахары, прикрывая пушистые тёмные ресницы. Тот факт, что они уже живут в вечном кошмаре, решает не добавлять. «Заходите в наш единственный в своём роде „Vampire Circus” — цирк чудес и волшебства, где выступают сами бессмертные!» — И помните, что из этого ада не сбежать, — шепчет Чуя презрительно и рвёт яркий буклет на части.