сегодня о душевных гет-москвабургах. двадцатый век — век самых сложных испытаний их чувств. век поиска себя и узнавания друг друга в новых, невиданных, неизведанных ипостасях. век обретения настоящей любви, выстроенной по кирпичику на обломках, оставленных утраченной империей, и расчерченной боевыми шрамами, оставленными врагом на измождённых, но непокорных телах и душах. век мучительных разлук и долгожданных встреч. и век обещания вечности. у миши, всегда уверенного и собранного, дрожали спрятанные за спину руки, когда он просил сашу стать его женой — не на словах, перед богом. это было такое обычное утро, и всё же всё в нём было особенное: миша прежним вечером пришёл домой поздно, ночью почти, прямиком с заседания в кремле, с мыслями о неминуемом ядерном кризисе, и утянул сашу в постель, засыпая в её объятиях, беспокойный, встревоженный. глаза разлепил в одиночестве, побежал искать, а саша на кухне, подпевая песням с радиоприёмника и пританцовывая, варила кофе и сияла улыбкой, и вся будто светилась чем-то искренним, ласковым, таким важным. мише вдруг подумалось, что, если мир вскорости затопит кровью, он хочет быть саше больше, чем возлюбленный; больше, чем муж. больше настолько, чтобы свидетелем их любви и самых честных намерений стал тот единственный, кто сохранит эту память в обещанной душам вечности. тёплый сентябрь встречали во владимире. саша сама предложила: владимир владимирович мишу крестил, их двоих на царствование благословлял, всю войну их грехи отмаливал и о благодати просил; владимир владимирович же мише доверил быть столицей, а саше — милость святого-покровителя, великого князя александра невского. миша не возразил ни словом — венчать его с любовью всей его жизни он дозволил бы только владимиру, своему дражайшему духовному наставнику. церковь покрова на нерли закрыли ещё в двадцатых. миша не любил пользоваться служебным положением, но ранним утром нужного дня церковь приветливо распахнула им двери. владимир владимирович встречал их по-отечески нежной улыбкой и тихим благословением. миша всю жизнь задумчиво размышлял о заслуженном и нагло украденном. обернувшись на сашу, затаившую дыхание, трогательно прикрывшую влажные глаза, такую простую в своей бескорыстной, непоколебимой любви, отдавшуюся ему целиком, без остатка, он точно знал — её он заслужил. её он вымолил у бога. ею он и был богом награждён. #хэдканоны