Школьный курс литературы – это винегрет из идеологически отобранных книг А ведь чтение художественной литературы – сложный культурный навык. Очень тяжело он передается. Если в семье есть практика чтения, и то не всегда дети перенимают ее, а если родители сами не читают, то книгочеи в семье заводятся редко в силу каких-то непредсказуемых факторов. В Британии и США в конце ХХ века уже стали фиксировать падение тиражей и популярности чтения среди детей и подростков, но вдруг возникли книжные миры про Гарри Поттера, Сага, Дивергент и пр., которые ситуацию спасли. Как происходит приучение к литературе? Я был уже студентом филологического факультета и читал гигантские списки каждый семестр по русской и зарубежной литературе, а мой младший двоюродный брат Дима учился в старших классах. У нас разговор зашел про чтение, и он посетовал мне, что читать то, что в школьной программе, конечно, можно, но очень скучно, неужели, говорит, вся литература такая. Я ему дал два тома Шекспира (трагедии, сонеты и что важно комедии), эти книги Дима мне сам так и не вернул, потому что они стали его любимыми. Он позже поступил на экономический, но продолжил тоннами читать хорошие художественные книги: от Габриэля Гарсия Маркеса до Донны Тартт. Список отобранных авторов и произведений в школьном литературном курсе формировался по идеологическим, а не художественным принципам. Даже у отобранных авторов часто были более талантливые, легче заходящие неискушенному читателю вещи, чем включенные в канон. После 1991 года в советский идеологический компот набросали ранее запрещенных авторов, тоже порой со странным выбором разбираемых произведений. Одна из главных проблем всей школьной программы, что про нее думают, что она резиновая и каждый бросает туда как можно больше. Дети потом тупо ничего не успевают, уроки вступают друг с другом в конкуренцию, и школа пожирает все свободное время, если ты хочешь учиться хорошо и отлично. Особо губят прививание любви к чтению стандарты проверки сочинений (что до введения ЕГЭ, что сейчас - проверяются они по схеме, к которой важно попасть в ожидания проверяльщика, а не выразить свои мысли). Я сам, золотой медалист, переписывал выпускное сочинение, когда все другие мои одноклассники ушли, чтобы оно соответствовало представлениям учителя литературы и директора (тоже учителя русского языка и литературы). Самое интересное, что моя мама (тоже золотая медалистка) также переписывала под идеологическую диктовку свое сочинение за 22 года до этого. Теперь в школьный литературный курс стали вмешиваться депутаты ГосДумы: этот автор не прошел проверку временем, а эти сейчас актуальны еще больше, чем во времена, когда писались. Исполнительность Министерства просвещения бьет все рекорды: они готовы напихать в школьную программу столько, сколько попросят, ведь иначе им напихают в панамку того, чего не хотелось бы. И ведь по тому, что они несут понятно, что назвать книжными червями этих законотворцев вряд ли можно. В такой ситуации школьникам проще не читать эти книги, а выполнять контрольные задания, как надо старшим, чтобы от них побыстрее отвязаться. Это как есть не еду, а корм, не ради наслаждения, а чтобы набить живот. Печально, потому что литература – это полет и счастье, а чтение – это не пытка, а погружение в мир, из которого ты не хочешь уходить. В русской литературе хватает книг, которые дети и подростки готовы читать с фонариком под одеялом по ночам, чтобы не отрываться и поскорее узнать, чем все закончится. Подсевший на Стругацких ребенок освоит и глубины классических авторов. Или вам нужно не читающее и думающее поколение, а выстроенное по линеечке и послушное?