Мне позвонила молодая женщина и рассказала, что её маму зовут Наталья, и она очень любила нашу организацию. Она много помогала нам, переводила деньги с каждой зарплаты. Она прислала мне скрины нескольких переводов на Вотсап. Постепенно мы перешли к тому, зачем она звонит. Девушка рассказала, что её мама умерла, она одна с ребёнком, муж ушёл, и ей нужно выйти на работу. Но сейчас ребёнка кормить нечем, и она ищет работу, потому что Екатеринбург — большой город. Поскольку Екатеринбург — один из моих любимых городов, я спросила: — Ой, а где вы живёте в Екатеринбурге? — В центре, у нас старый дом, на Вайнера. Я насторожилась, потому что много гуляла по Вайнера — это пешеходная улица в центре города, где все старые дома уже не жилые. В них находятся офисы, банки и рестораны, а жилые дома — новые. Но я подумала, что, возможно, ошибаюсь, ведь невозможно помнить всё. Однако звоночек прозвенел. Я сказала, что переведу ей деньги, попросила прислать карту и написать адрес, чтобы завтра заказать продукты. Мне сразу же прислали карту и адрес: Вайнера 13, квартира 4. Это было идеальное попадание пальцем в небо. В Екатеринбурге на Вайнера 13 находится хорошая гостиница «Авиатор», в которой мы с Леной Шерышовой ждали операцию. Я не стала ничего выяснять, мне было противно и больно. Я вспомнила, кто такая Наталья, и заблокировала номер. Девушка мастерски пролистала мои соцсети, внимательно изучила комментарии. В комментариях у меня действительно были диалоги с Натальей из Екатеринбурга, и она действительно несколько месяцев назад умерла от рака. У неё была поздно диагностированная агрессивная форма рака. Не знаю, что тут сказать. Но Наталья не была ни нашей благотворительницей, ни подопечной. Она была человеком, который проиграл борьбу с онкологией. И она это понимала, это было болезненно и мерзко. Мне много раз писали, присылая скрины, якобы переводов нам на счёт. Но это так легко рисуется в фотошопе. Потом я увидела, что номер телефона на скрине был мой, а вот последние цифры карты — нет. Но изначально я не обратила на это внимание и чуть не попалась. Если бы не Вайнера 13, именно 13, я бы перевела деньги и думала, что помогаю человеку. Мы не ведём статистику, но примерно два раза в неделю мне поступают звонки с просьбами о пожертвованиях на личные карты. Некоторые люди утверждают, что их депортировали из Южной Кореи с детьми, и сейчас они находятся в аэропорту Шереметьево без денег и возможности улететь в Санкт-Петербург. Они просят прислать копии документов, чтобы я могла купить билеты. Однако эта идея почему-то не вызывает у меня энтузиазма. Другие люди утверждают, что договорились с реабилитационным центром о том, что оплатят половину стоимости курса, но просят перевести деньги на карту директору. За эти годы я сталкивалась с самыми разными ситуациями. Ещё больше меня удивляют звонки из прокуратуры, следственного комитета и уголовного розыска. Я всегда готова встать и приехать по повестке, потому что в жизни всякое случается. Мы с коллегами стараемся не судить о людях и тем более не осуждать их. Мы помогаем тем, кто оказался в полной безвыходности, независимо от их политических или религиозных убеждений. Поэтому я не очень боюсь таких звонков. Однажды мне позвонили так убедительно, что я записала должность и звание звонившего, а затем поискала информацию о сотруднике МВД в интернете. Я решила перезвонить по номеру с сайта, хотя была суббота и я думала, что ответит дежурный. Но дежурный ответил не просто так: он сказал, что Марина Николаевна, с которой я хотела поговорить, сегодня на работе и он попробует соединить нас. И действительно, Марина Николаевна оказалась майором из того же УВД, занимающимся экономическими преступлениями. Мошенники попались на том, что не знали разницу между следователем и дознавателем. Мне быстро стало понятно, что они пытаются узнать мой пин-код от карты и доступ к Госуслугам, чтобы завтра я проснулась, обвешанная кредитами, как новогодняя ёлка.