не успела дописать, так что ловите отрывочек Сан не железный. Далеко не железный. Силы воли у него ничтожно; мыслей, желаний, порывов — чрезвычайно. Пленяют, раздирают выкручивают до предела. Ему нужно, ему просто необходимо. Здесь и сейчас. Это всегда испытание — смотреть на волосы Уёна и не иметь возможности хотя бы вдохнуть их аромат. Зарыться носом, дотронуться, намотать на кулак и потянуть. Сильно, отчаянно, до искр перед глазами, до сладкого стона изумления и боли. Сан не может себе позволить даже мысль об этом: неправильно, безумно. Так нельзя. Никто не поймёт. Уён не поймёт. Сан ведь не животное, не жестокий, не грязный. Желание подобного — неприлично, возмутительно, развратно. Он не должен чувствовать томительную дрожь от одного лишь вида, как Уён собирает влажные от пота волосы в тугой хвост, как запутываются его пальцы в длинных прядях, как чарующе обнажается шея, к которой припасть губами хочется невыносимо. Сана всего наизнанку выворачивает только от взгляда, только от мелькнувшей перед глазами картинки, где он резким движением срывает резинку, сгребает эти самые пряди ладонью, дёргает за них на себя — до вскрика, до проступивших слёз, — а затем, извиняясь за допущенную грубость, начинает ласкать кожу головы и прижиматься ртом за ухом, у виска, между ключицами.