Аргентинская антропологиня Рита Сегато написала важную для меня книгу "Нация и её Другие" о процессах, которые происходят при формировании нации и национальной идентичности. У идентичности ведь как, есть всегда две стороны - она включает одних, но при этом исключает других. Кто будет включен в нацию? Кто станет "воображаемым собратом" (по Андерсону), а кто будет исключен из этих уз? И главное, кто это решает? Как будто бы напрашивающийся ответ - те, кто живут на территории, на которой провозглашается национальное государство - те и нация. И вот здесь начинаются сложности. Ведь нация мыслится не просто как "все люди из этого места", а как одна из важнейших идентичностей человека в современном мире, это не просто собрание рандомных людей. Нация, как правило, представляется в националистическом сознании как уходящая в века, связанная не только с землёй, но и с кровью, наследственной преемственностью, расширенным пониманием рода. Именно с этим связаны существующие идеологии, которые игнорируют реальные многовековые миграционные потоки и основываются на разных вариациях концепции "чистоты крови" (сейчас уже совсем неприлично именно эту фразу использовать, но процессы получения гражданства "по крови" какбэ намекают). А что же в Америке? Мы уже с вами разбирали, как у оказавшихся в Америке испанцев быстро сформировалась собственная идентичность (креолы) и каковы были её особенности, которые потом во многом определили латиноамериканские национализмы. Мы также обсуждали, что коренные народы не вписывалась в то, как креольские элиты представляли себе нацию, что привело к политике аккультурации и целому направлению индихенизма в антропологии, то есть попытке растворить "индейцев" в нации, а именно лишить их этнической идентичности в пользу национальной. Национальная идентичность в разных странах конструировались по-разному: где-то прототипом был условный метис-ранчеро (Мексика), кстати, это до сих пор стереотип "мексиканца", а где-то собственно сами "белые" элиты (например, Уругвай), которые создавали нацию по собственному образу и подобию. Во всех этих случаях, как впрочем и в любом национальном проекте, довольно сильно игнорировалась реальность, что называется, "на земле". А как мы знаем, когда воображаемое сильных мира сего вступает в конфликт с реальным - это несоответствие решается насилием. Народная антропологическая мудрость: если у людей с хорошим воображением есть силовой ресурс, жди беды. Рита Сегато рассматривает три страны, три разные стратегии формирования нации в государствах с этническим разнообразием и то, как они отразились на современных национальных идентичностях - в Аргентине, Бразилии и США. Аргентинский вариант Рита называет "этнический ужас", то есть настоящую панику перед этническим. Прототип аргентинца - это европейского вида porteño (житель города-порта Буэнос-Айреса). Мы уже писали о геноциде коренного населения в рамках проекта "обеления" нации, которую к этому прототипу приближали. Именно из-за такой стратегии, пишет Рита, в современной Аргентине существует жесткое разделение на столицу и, так называемую, "внутреннюю часть страны" (el interior del país), которая вообще-то и есть ВСЯ остальная Аргентина. За пределами столицы многим людям оказалось совсем сложно вписаться в созданный образ "аргентинца" - и коренным народам, и афроаргентинцам, и многим другим. Собственно именно поэтому в народной латиноамериканской молве об аргентинском расизме на континенте ходят легенды (а также мемы и стендап-юмор). Ещё я вспомнила о движении "коричневых" в Аргентине. Моя одногруппница, аргентинка и жительница Буэнос-Айреса в нескольких поколениях, рассказала мне о многочисленных проявлениях расизма в её адрес на протяжении всей жизни из-за её чуть более темного оттенка кожи, и что никто ей не верит, что она из столицы. Она идентифицирует себя как "коричневая" (marrón) и борется за свою аргентинскость. Сегато резюмирует: стратегия построения национальной идентичности в Аргентине - это отрицание собственного этнического разнообразия. Какова же ситуация в Бразилии и США? Об этом - в следующих сериях!