В 1923 году студентка Высшего литературно-художественного института Наталья Зиновьева впервые услышала стихи широкоплечего паренька (через 67 лет она напишет: «Свежее лицо подростка и теплые карие глаза»). В актовом зале ВЛХИ он читал вслед за Есениным. Голос у парня был с легкой хрипотцой. Институтская аудитория молодого поэта прекрасно знала, поскольку всего полгода назад его приняли на обучение без экзаменов. Спустя несколько недель после выступления он шел с Зиновьевой «почти в обнимку»: на уговоры «убрать руку» не поддавался. Проходя по Тверской, пара решила заглянуть в кафе «Стойло Пегаса». «Я о нем слышала даже покрепче — кабак поэтов, — вспоминала Наталья Петровна. — Содрогаясь от своей смелости и тревожась за свой туалет (был теплый осенний вечер, и я была в своем неизменном сатиновом платьице, голубом с белыми точками), я все же вошла. Первое впечатление: очень светло и очень накурено. И потом я увидела: прямо перед дверью, у перил лестницы, ведущей в подвальный этаж, стоял небольшой диванчик, крытый ярко-красным, кажется, атласом, а может быть, и бархатом. И на нем полулежал вдребезги пьяный Есенин. Он пытался напудриться и водил пуховкой по лицу, оставляя на нем белые полосы. Тут же кто-то его убрал — увели вниз». Стены «Стойла» оказались расписаны в розово-салатных тонах: у входа красовался условный Пегас, в левом углу возвышалась эстрада для оркестра, недалеко от которой сидела — о ужас! — в мужских брюках поэтесса Сусанна Мар. Отлучившийся на несколько минут молодой человек поставил перед Натальей стакан кофе и пирожное. «Только я расслабилась немного от кофе и начала испытывать удовольствие от пирожного, к нам вдруг подошел незамеченный мною раньше поэт Иван Сергеевич Рукавишников, который совсем недавно был в числе экзаменаторов при моем поступлении в институт. У него была запоминающаяся внешность: седеющие борода и усы Дон Кихота, широкий дореволюционного образца плащ, застегивающийся у горла цепочкой, прикрепленной двумя медальонами — львиными головами, а на голове мушкетерская шляпа». Недавний экзаменатор оглядел публику и велел молодым доедать пирожное, после чего выдал бордово-пепельный рубль на извозчика. «Как я доедала пирожное?! Опомнилась только на улице и тут же возмутилась: “Зачем ты взял деньги?! Отнеси сейчас же назад! Мы пойдем пешком”». Но паренек только смеялся: «Что ты? Такой хороший вечер нельзя не закончить извозчиком». Это был Иван Приблудный.