Французский опыт Прежде чем окончить повествование, необходимо вернуться назад и напомнить кое какие детали. Хотя Франция в межвоенный период осталась одной из немногих буржуазных демократий, не до конца скатившихся к фашизму, всё же правые оказывали влияние на политику. Генералы были недовольны чрезмерными вольностями, политики охотно пользовались услугами фашистской организации "Боевые кресты" для своих целей (пока не был раскрыт заговор с целью госпереворота), даже якобы левый "Народный фронт" не мог действовать без оглядки на реакционеров - к примеру, оказать помощь законному правительству Испании в борьбе против мятежников не удалось из-за оппозиции внутри Франции. И когда государство столкнулось с трудностями, элита достала традиционное "пугало" красной опасности. Генералитет предавался мечтам о налётах на Баку (чтобы лишить немцев советской нефти), политики развлекались запретом печатного органа компартии (август 1939), а также её самой (январь 1940 года) и лишением мандатов её депутатов. Словом, прокрастинировали как могли, лишь бы не заниматься делом. Дела между тем шли из рук вон: власти следовали принципам свободной рыночной экономики, не ущемляли право предпринимателей вести дела (Рено сопротивлялся форсированному производству бронетехники, а правительство не решалось на национализацию), отказывались вводить нормирование потребления (даже нейтральная Швейцария не была настолько упоротой) и концентрировать ресурсы на важнейших направлениях. Отсутствие системы централизованного распределения сырья привело к тому, что разные ведомства конкурировали за дефицитную продукцию - сталь, цветные металлы, стекло. Завод в Тарбе, производивший артиллерийские лафеты, выпускал 25% некомплектной продукции ввиду нехватки стали. Ряд патронных заводов остановил бы мощности из-за отсутствия сырья летом 1940-го (но случилось поражение). В ходе мобилизации машиностроительные и металлургические заводы лишились 50% рабочей силы (бывало хуже - из 35 тыс. рабочих завода Рено в Бийанкуре 23 тыс. были мобилизованы). Промышленное производство в октябре 1939 составило 60% от июльского уровня. Цены с сентября 1939 г. по конец мая 1940 г. выросли на 30+% (дрова подорожали на 50%, мясо на 25%, сыр на 40%, яйца – более чем вдвое). Также в момент мобилизации оказалось, что в войсках не достаёт 3 млн. пар обуви, 1 млн. курток, 1 млн. плащ-палаток, 1 млн. одеял и т.д. Солдаты жаловались на беспомощную информационную политику, а им отвечали в начальственном стиле: "Если вас не информируют так, как вы бы того желали, скажите себе, что это делается в интересах национальной обороны". Высший пилотаж! Куда там самоизоляции и самоснабжению - тут солдаты сами должны были придумывать пропаганду! Ясное дело, налаживать логистику и вести осмысленную информполитику - это скучные пустяки, ими заниматься было недосуг. Вот красных под кроватью искать - это по-настоящему важное дело! Угар антикоммунистической истерии был настолько высок, что в разгар поражений 13 июня главнокомандующий Вейган ворвался к министрам с воплями "Коммунисты завладели Парижем! В городе беспорядки! Морис Торез в Елисейском дворце!" и потребовал немедленного перемирия с Гитлером "Мы не можем отдать страну коммунистам, это наш долг перед Францией!" Несмотря на то, что эта нелепица была немедленно опровергнута, военные как ни в чём не бывало продолжили требовать перемирия. Когда же перемирие в самом деле было заключено, Вейган скромно сообщил, что за него несёт ответственность "политический режим масонских, капиталистических и международных сделок" (ну тот самый режим, который он шантажом и ложью принуждал к сдаче) и призвал "вернуться к почитанию и осуществлению идеала, суть которого сводится к нескольким словам: Бог, Семья, Труд". Годом ранее он заявлял: "Французская армия сейчас более сильна, чем в какой-либо другой момент своей истории. Она обладает высококачественным оружием, первоклассными укреплениями, великолепной моралью и замечательным верховным командованием... если нас вынудят одерживать новую победу, мы её одержим".