Капитализм убивает Который день в западных социальных сетях, запрещённых и не очень, продолжается бурление из-за истории Луиджи Манджоне, застрелившего Брайана Томпсона, главу страховой компании UnitedHealthcare (злые языки утверждают, что у компании было более 30% отказов при обращениях). И тут не столько интересна сама история, сколько общественная реакция на неё - событие стало эдаким барометром настроений в обществе. Реакция стала, как кажется, неожиданной и неприятной для некоторых. Соцсети буквально разрывают восторги в адрес Луиджи и радостное глумление в адрес Томпсона (который совершенно точно не был нравственным человеком). Отметим в скобках, что при наших менее реакционных порядках ничего подобного быть никак не может, ибо пришлось бы десятки тысяч закрыть за "оправдание терроризма". И когда тамошние охранители заикаются про "гуманизм", им вполне доходчиво объясняют, что благодаря нынешним реалиям счёт жертв медицинской системы США измеряется десятками тысяч, и чё-то по этим трупам никто из больших шишек страдать не спешит. С другой стороны, вполне очевидно, что точечными актами террора решительно ничего поправить нельзя, поскольку причиной отказов в страховках является не зловредность конкретного персонажа, а то, что такие отказы увеличивают прибыль. При рыночных порядках самым эффективным неизбежно становится тот, кто откажет большему числу пациентов. Соответственно чем большие людоедские качества проявляет индивид - тем с большим энтузиазмом его будут продвигать по корпоративной лестнице. И всё же если искать в этой истории позитив, можно заметить, что судя по некоторым постам, многие на далёкой американщине уже дозрели до мысли, высказанной некогда Энгельсом: "Если один человек наносит другому физический вред, и такой вред, который влечёт за собой смерть потерпевшего, мы называем это убийством; если убийца заранее знал, что вред этот будет смертельным, то мы называем его действие предумышленным убийством. Но если общество ставит сотни пролетариев в такое положение, что они неизбежно обречены на преждевременную, неестественную смерть, на смерть насильственную в такой же мере, как смерть от меча или пули; если общество лишает тысячи своих членов необходимых условий жизни, ставит их в условия, в которых они жить не могут; если оно сильной рукой закона удерживает их в этих условиях, пока не наступит смерть, как неизбежное следствие; если оно знает, великолепно знает, что тысячи должны пасть жертвой таких условий, и всё же этих условий не устраняет, — это тоже убийство, в такой же мере как убийство, совершённое отдельным лицом. Но только убийство скрытое, коварное, от которого никто не может себя оградить, которое не похоже на убийство, потому что никто не видит убийцу, потому что убийца — это все и никто, потому что смерть жертвы носит характер естественной смерти, потому что это не столько грех содеянный, сколько грех попустительства. Тем не менее это остаётся убийством". Извините за спойлеры, но главный убийца в этой истории - не стрелок, и не генеральный директор. Главный убийца - святой рыночек, и невидимая рука его.