Porto finale

"Чья здесь вина? - может, пойму, - ты мне ответь:
вечно одна - ты почему? - где твой Медведь?.."

"Сибулонка кудри вьёт,
На вечер собирается...
Сибулоночка, не вей,
Тебе не полагается".

(одна из частушек 30-х годов, что по алтайским деревням пели о женщинах, чьи мужья сидели в Сиблаге (или уже не сидели) за "вредительство", "антиколхозные заговоры" и т.д.)

Поразительно, конечно, как великий русский народ (и великий русский язык, да) сумел все свои - даже самые страшные и горькие - дни не просто пережить с мрачной ухмылкой, но и переплавить в красоту Слова.

В "Видовдане" - удивительно красивой и мелодичной песне, классически балканской, - рефреном раз за разом повторяются строчки:
"Куд год да кренем, теби се враћам поново...
Ко да ми отме из моје душе Косово?",
что примерно можно перевести так: "куда бы я ни пошёл / где бы я ни оказался, я всегда (мысленно) возвращаюсь к тебе; кто сможет отнять (вырвать) из моей души Косово?".
I
Сегодня, на выходе со стадиона, "Видовдан" неизбежно заиграла в голове, конечно.
...И знаете, что я думаю?
А не сделать ли мне ещё одну татуировочку.
Текстовую.
Питерскую как бы (на самом деле - нет, как мы знаем).
"Куд год да кренем, теби се враћам поново...
Ко да ми отме из моје душе Кудрово?"
Потому что 2018-й - это не про календарь, конечно. Это - про судьбу. И это (увы) навсегда.
Осталось найти на теле свободное и не забронированное место, короче.

Сходил сегодня на товарищеский матч Россия-Сербия. Не знаю, зачем, - но точно не ради футбола: болеть тут было не за кого, братья играют с братьями, и большую часть времени на стадионе я либо обсуждал с Сизалом и Светой их скорую свадьбу, либо читал новый роман Нади Алексеевой (который - про Белград, ага).
Впрочем, лукавлю: понятно, что из любви к Сербии пошёл.
...А вот в прошлый раз, когда я был на их матче (летом 2018-го, лучшим летом моей жизни), футбол мне был очень интересен - настолько, что не пожалел безумных денег за билет на матч чемпионата мира, и поехал ради этого в Калининград. (и это был мой единственный матч ЧМ - на Россию и прочие сборные я не ходил)
Что ж, по такому поводу не грех вспомнить и старый хороший текст.

* * *

Все мои футболки с Сербией - с такими надписями, что на стадион в них не пустят (футбол же у фифа-мафии якобы вне политики), поэтому пришлось надеть с Сибирью. (Зато на ней Анна Баджо, так что считайте - и кусочек Сербии тоже.)
"- О, Serbia!" - радостно заулыбался парень на входе в вагон-ресторан (наверное, узнав Баджо).
"- Нет, Siberia, - поправил я. - Но из этих букв можно сложить и Сербию, если захотеть".
"- О, прости, мой друг, я не очень хорошо говорить по-русски, я мало знать этот язык"
"- Да порядок, у меня та же история с сербским, поймёмся", - смеюсь.
"- Не точно, друг: я поляк...".
I
Поляк был в единственном экземпляре на этом празднике жизни; ещё был один армянин - и человек по десять швейцарцев и сербов, десятка два русских (цска, спартак, Локомотив поровну), один костариканец (кажется, заблудился).
Почти все пили "Балтику" (безальтернативную) и почему-то были довольны. Решил, что я хитрее всех, и взял две бутылки французского вина, - но РЖД не обманешь: вино, и красное и белое, - редкостное дерьмо; французы умеют делать "на отъебись" не хуже "Балтики"!
Пели, танцевали, обнимались, разговаривали, прыгали, прыгали на столах, раскачивали вагон. Периодически проходили полицейские и просили не очень сильно раскачивать вагон.
На полях всего этого встречалось удивительное. Армянин и болельщик Локомотива (как ни удивительно, два разных человека) при мне обсуждали Бородинскую битву: поражение это была или победа. ("...и сразу - Тарутинский манёвр" - "Так это через несколько недель?" - "В то время это - сразу")
Спели Макsим, Катюшу, "Вдруг как в сказке скрипнула дверь", гимн России (особенно понравившийся швейцарцам), фанатскую песню Гробарей "Партизана", и проч.
Но самая радость - это, конечно, Видовдан. Когда ты, поймав паузу, затягиваешь "Куд го да кренем, теби се враhам поново..." - и вместе с тобой сербы продолжают десятком голосов: "...ко да ми отме из моjе души Косово...".
...И потом подходят, обнимают, благодарят: спасибо, мол, что знаешь нашу песню. "Вот именно, НАШУ", - думаю про себя. Я, когда впервые услышал Видовдан, - плакал.

У меня в жизни было несколько случаев, когда я терял дар речи от неожиданности - и вместе с тем был счастлив.
Один из самых запоминающихся - это: звонок с незнакомого номера, я беру трубку - и слышу: "Добрый вечер! Это Василий Уткин".
Вот ровно ТЕМ САМЫМ голосом из детства и юности, из трансляций Лиги Чемпионов в конце девяностых и в нулевых, и даже той же фразой, - только теперь уже из телефона и лично тебе.
Непередаваемые ощущения.
...откуда он взял мой номер - понятия не имею; так и не спросил тогда.
I
Он звонил мне потом ещё раза два или три, может; по работе, когда ему нужно было проконсультироваться по каким-то издательским вопросам.
Я ему - даже имея номер - так и не решился набрать/написать ни разу; были мысли предложить ему чтение - отправить курьера с новыми и хорошими нашими книжками; но как-то не решился беспокоить.
Может, и зря.
Он отлично разбирался в литературе, он был - понимающим. Точно знаю, что уважал и ценил Александра Терехова, Алексея Иванова, Андрея Рубанова.
I
Не только созванивались, но и встречались несколько раз - лично, мельком, или на презентациях книги: моего выстраданного (выпившего из меня много крови и наверняка скостившего мне срок жизни) сборника рассказов о футболе "Игра народная".
Один момент запал в память.
На первой из 3-4 презентаций этого сборника, в каком-то баре в Хамовниках, я был ведущим встречи - и, задавая очередной вопрос авторам, затеял слишком долгую подводку (хотя и остроумную, как мне тогда казалось).
Он не выдержал - и довольно бесцеремонно и резко меня оборвал на полуслове. В моменте тогда было очень обидно, да, - но постфактум я понимаю, что он прав был.
Читаю сейчас у многих комментаторов истории, как он учил их (порой и жёстко, да) профессии - и с каким-то теплом вспоминается даже та (стыдная для меня) ситуация.
I
Он был одним из лучших футбольных комментаторов - в моём личном топ-3 на первом месте недостижимый Елагин, голос Англии (но это иррациональная любовь, а с любовью не спорят), а второе место делят - "дяденька" Розанов и вот он, Василий Уткин.
Но как-то очень глупо это звучит - называть его "футбольным комментатором" (хоть он им был, да, и был в этом деле, в этой профессии - лучшим), и даже - "спортивным журналистом". Эта узость, знаете, просто нестерпима. Потому что он был - несравнимо больше и масштабнее.
Прежде всего - он был очень умным. Такой не-линейный, неординарный и острый ум, как у него, - редкость в любой сфере; по гамбургскому счёту, его нужно сравнивать не с коллегами по формальной профессии журналиста, а с лучшими умами эпохи и нашего времени вообще.
Я с ним часто бывал не согласен (особенно по Сёмину и Локомотиву), но даже в моменты несогласия нельзя было не восхищаться ходом его мысли. Он писал такие тексты, полные парадоксов, неожиданной логики и слома шаблонов, что от восхищения можно было лишь разводить руки, удивлённо открывать рот - и мысленно аплодировать.
Я тысячу раз так и делал.
I
Вася Уткин был - глыба. Не по телосложению - хотя куда денешь образ и двухметровый рост - но по масштабу личности.
Человек невероятного таланта и ума, человек поразительного объёма сделанного и совершённого за отпущенные ему 52 года; его дела, его вклад, его наследие - огромны.
...и всё это хорошо заметно даже - как бы смешно ни звучало - по ленте телеги вечером 19 марта с.г. - потому что о его уходе, со слезами боли, с обескураженным шоком, с любовью, с сердцами на разрыв, пишут не только спортивные каналы, не только новостные и медийные, - но какие угодно вообще, вплоть до литературных, политических, околовоенных, искусствоведческих или исторических.
Вася Уткин, говорю, был - глыба и явление.
...а теперь его больше нет, и непонятно, как и чем эту пустоту в мироздании закрыть.

март как первая пощёчина
звонко начат
нам топить его по-чёрному
март щенячий

в каждой лодке то пробоина
то герасим
кружится перо от боинга
над террасой

между паникой и паникой
переправа
всё что скормишь этой памяти
то и правда

(с) Яна Юшина

Литературное сообщество нынче сильно переоценивает этику и недооценивает эстетику. В наше бескомпромиссное время авторы часто больше стремятся «занять позицию», примкнуть к желанному политическому/мировоззренческому лагерю, чем заботятся о ножевом блеске собственных текстов. Сейчас страшную вещь скажу. Если ваши стихи — говно, то не имеет значения, сколько в них патриотизма и донбассовости. Более того — такие стихи, вопреки мнению многих, не делают чести самому условному Донбассу. То же работает и с обратной стороной идеологической шоколадной медали. Если ваши стихи — третьесортная бездарная шляпа, то абсолютно не важно, насколько просматривается в них ДеКоЛоНиАлЬнАя ОпТиКа или феминистский феминизм.

Искусство — это красота. Красота объективна. Красота превыше морали, эстетика первостепеннее этики. Стремящийся быть услышанным должен говорить на языке красоты, а не этики. Авторам лучше об этом помнить, дабы не оказаться в какой-то момент в меме «ожидание/реальность».
Сначала текст, лагеря потом.

#заметки

"Мне бы очень хотелось, чтобы кроме фотографической сети Инстаграм, где пользователи постоянно выкладывают море, солнце, далёкие берега, старинные города, яхты, тарелки, женские ноги, мужские ноги, сёрфинговые доски и много ещё какую блаженную чепуху, - возникла еще сеть Реальнограм, где появлялась бы жизнь.
Настоящая жизнь.
Та, которая прёт на тебя в реальном мире.
И к ней - подписи:
- А это я - стою в очереди в банке уже два часа, опоздала везде. А это тётя, которая лезет вперёд, ей только на три минуты, просто спросить.
- А это я - в 8:30 утра, когда мне позвонили из Уфы и сказали, что, кроме справки о доходах, нужны копии договоров. Всех. За все годы.
- А это я ору на своего открыточно красивого мужа, потому что увидела, как он пишет Кате. Кто такая Катя, кретин?
- А это я. Нет, зелёный - это не фильтр, это я после ужина из той красивой тарелки.
- А это сантехник. Он говорит, что чинить ничего не будет, труба не та, то есть будет, но минимум за 60 тысяч, нет, 60 - это примерно, на первый взгляд. Плюс труба.
- А это вино, на которое у меня не хватает.
- А это выписка из домовой книги. Могла бы быть. Будет на той неделе. А пока есть закрытая дверь и дождь с мокрым снегом. Вот он.
- А это СНТ "Ленинец". Надо сажать кабачки. Просто надо - и всё.
- А это мои ноги. Экзема, поздоровайся с моими друзьями.
- А это банкомат, куда мне прямо сейчас надо положить тридцать тысяч. А останется - пять.
- А это Маша. Она не может мне занять, если только через месяц.
- А это опять мои ноги. Цифры - это весы. Это плохие весы.
- А это восемь счетов за капремонт. Почему-то я про них забыл.
- А это я. Думаю, как жить. Пока ничего не придумал."

(из старых текстов Мити Ольшанского)

Тут мало что со мной совпадает (разве что - по настроению и по духу, но не фактами), кроме одного - но самого важного.

"...потому что увидела, как он пишет Кате. Кто такая Катя, кретин?"

...а Катя - это моя жена.

Ну, а кретин - это, конечно, я.
Здравствуйте.

Впрочем, гораздо более вероятно, что на суд придёт требовательный Кубатьян - и добьёт до 800 лет.
До круглого счёта.

Читаю в пятом часу ночи прекрасные посты Титоренко, Алексеевой, Бабиной и Молчановой про ВФМ - и думаю о том, что из моих 706 лет горения в аду - безусловно, полагающихся мне - может, таки вычтут хотя бы год или два.

Все люди делятся - на тех, кто в прекрасной песне Аукцыона "Орландина" (привет, Владимир и Китоврас-2022) правильно слышат:

— Ах, как хочу тебя обнять я,
Поцеловать, рука - под платье...
(вариант: "Поцеловать, рука под платьем...")

...и на тех, кто - "не знает жизнь", тех, кто ни черта не понимает, -
и полагает, что там:

"Поцеловать рукав от платья".

Кстати, Хвостенко и Волхонский, авторы текста, ТОЖЕ ОШИБЛИСЬ.

— Они ведь тоже в разводе?
Он кивнул:
— Во втором.
— Это как?
— Они такая итальянская пара. Сегодня ненавижу, завтра жить без тебя не могу, послезавтра видеть не хочу. И так по кругу.
— Наверное, непросто.
— Это да.

(с)
Ася Володина, "Цикады".

05.02.2024.

Третьего дня выпил пару бутылок шампанского в стенах Литинститута.
(где оказался впервые)
Ох!..
Знали бы их отцы-основатели, сколько желчи я вылил на их выпускников в последние годы, на Тавриде и вообще, - может, и не пустили бы))
Но - не знают. :)
I
Но вообще, традиция Нацбеста некоторым образом всё же хранится в новой премии ГлавРыба ГлавКнига - пусть и со многими огрехами, особенно на старте и определении лонг-листа, - ну, спишем это на грехи первого сезона и на серьёзную болезнь главного организатора, Славы Коновалова (который - невероятно мощный человек и сподвижник, просто ЧЕЛОВИЧЕЩЕ, дай бог ему здоровья и сил), так вот: мне особенно приятно, что традиции Нацбеста нерушимы - и афтепати после Астории или новой сцены Мариинки может легко проходить... в чебуречной... но - с классиком Носовым (!!!) и с другими, весьма важными для литературы, кино и фронта людьми... "Дух веет где хочет" - этот принцип Нацбеста по-прежнему жив, и за этот дух, за эту атмосферу я невероятно благодарен организаторам.
(а за убегающего от меня Антона Шагина во втором часу ночи, которого я потом ищу в ночи на Тверской, благодарен отдельно... Нацбест жив!)

В Донецке уже 25 погибших на рынке

Спрашивают - "Почему люди проходят мимо лежащих на земле и не помогают им?". Этот вопрос мелькнул и в моих мыслях, когда я впервые смотрела видео с донецкого рынка, где от обстрела ВСУ сегодня погибло 13 человек. Продавцы и покупатели лежат у разнесенных лотков.

Донецкие рынки - это моя фобия. ВСУ много раз убивали на рынках людей. Из-за этого я не люблю рынки в принципе - везде. Посттравматический синдром. В Донецке я стараюсь на рынки не попадать, и, отправляясь в город, делаю покупки ещё в Ростове. Роскошь, которую не может себе позволить дончанин - не будешь каждый раз за продуктами ездить в другой город. Но когда я бываю в Донецке неделями, я, конечно, попадаю на рынки. Каждый раз, как только я заступаю на территорию рынка, внутренний голос говорит мне - "Это сейчас тут спокойно, но через секунду все может перевернуться. Здесь ляжет снаряд, перевернет лотки, разорвет людей, и ты будешь лежать среди них". Тогда я заставляю себя идти медленно, я задерживаюсь у лотков, выспрашиваю у продавцов, откуда яблоки, мандарины. В Москве я с продавцами не разговариваю, но тут за меня говорит мой страх. Я хочу его подавить. Я не спрашиваю людей, почему они приходят стоять весь день сюда, где мне невыносимо 15 минут. Я знаю, что у них нет выбора. Я смотрю на них как на смертников, ведь сюда неминуемо прилетит - ВСУ любят убивать на рынках. Но я не спрашиваю, знаю что скажут - "А чем кормить семью?".

Если представить так: в городе живут люди, и каждый день - каждый день! - кому-то из них выдают билет на казнь. Он будет казнён железом, прилетающим сверху. Это условие жизни в городе. Так уже давно. Билеты получили уже многие. А ты пока остался. Но чем меньше людей, тем выше вероятность, что скоро выбор падёт на тебя. И для того, чтобы выйти на этот рынок, ты должен принять мысль о том, что сегодня это можешь быть ты. Ты должен свыкнуться с этой мыслью, смириться с ней. Она должна стать само собой разумеющимся. Обычной, естественной и нормальной. Иначе ты сойдешь с ума за 15 минут. И если, когда прилетело, и попало не в тебя, ты не можешь помочь убитому или раненому, да, ты можешь в этот момент оставаться спокойным. Потому что в этом городе это естественно - получать билет на смерть. Это мы смотрим на гибель с истерикой, мы видим в гибели там под лотками исключительное невезение, которое не может коснуться нас. Жители Донецка, Горловки, Ясиноватой и Макеевки смотрят на это все совершенно по-другому: гибель вдруг - не то, что не исключительное, а естественное явление, и странно, что и в этот раз билет снова не ему.

Люди могут проходить мимо вовсе не от бесчувствия. Они знают, что сейчас сюда мчат медики. Скорые в Донецке приезжают быстро, хоть за ними и гонятся дроны. Но ведь и у медиков - билет на смерть, и поэтому они едут, несутся, чтобы помочь. А люди на рынке могут просто не хотеть смотреть на лежащие тела потому, что они видят в них не других, а себя. А глядя на лежащего под лотком разорванного себя, можно сойти с ума за 15 минут. Если много думать

@marinaslovo

Дебютный роман финалиста премии «Лицей» Нади Алексеевой «Полунощница» — книга о поисках духовного роста, мира в себе и себя в мире. Главный герой романа — окруженный Ладогой остров Валаам, обитель иноков и пристанище обездоленных, северное чудо природы и требующая беспрестанного труда суровая земля.

🔹 19 января в 19:00 состоится творческая встреча с Надей Алексеевой в Библиотеке иностранной литературы (Москва, ул. Николоямская, 1). Вход свободный, по регистрации.

Встреча в рамках проекта «Книжный PostProduction» будет посвящена истории создания романа. Автор «Полунощницы» Надя Алексеева сама работала волонтером и выполняла монастырские послушания на Валааме. Глубокое погружение в материал, знание деталей местного быта позволили ей создать яркую и убедительную картину жизни Валаама.

«В 33 года мне отчаянно захотелось сделать что-то важное. В голове мелькали заснеженные сосны на берегу Байкала или гейзеры Камчатки. Я собиралась спасать китов, а может, просто убрать мусор за нерадивыми туристами, чтобы не отравились белые медведи. О таких волонтерских проектах я много слышала, но никогда не пробовала...

Была глубокая осень, и единственным местом, где еще ждали волонтеров, оказался остров Валаам. С фотографий на меня смотрели девушки в платочках, небритые мужики в резиновых сапогах, за их спинами виднелись храмы, синела Ладога. Как все дети девяностых, я проводила лето в деревне, поэтому огородные работы, которыми предстояло заниматься, меня не испугали. Хотя, разумеется, принижали изначальную китоспасательную миссию. Ладно, подумала я, вписывая в анкету свои цели на Валааме (зачем-то я отвечала искренне), — может, еще не возьмут.

Взяли».

🔹 Читайте о том, как Валаам стал романом, в авторском материале Нади Алексеевой на портале «Год литературы»: Часть 1 и Часть 2

Приходите завтра в Иностранку!

в офисе вчера такое же как и завтра,
новый знакомый не отвечает на sms;
она сидит, в пепельнице сигарета, рядом журнал, заложенный на странице «курение нормализирует вес»,
руки засунув в карманы, ногу на ногу положив.
а я думаю про индейское лето - и про то, что джим моррисон жив.

две первые строчки я приплёл ради какого-то там словца,
я ничего не знаю о современных реалиях, у меня нет мобильного, мне легко имитировать успешного наглеца.
я знаю слова «брендинг», «пиар», «креатив»;
словами просто манипулировать, чашкой с кофе соседку за столиком предварительно угостив.

потому что – господи – в своей жизни она была счастлива всего 6 пронзительных раз,
у неё аспириновые рассветы, снежный балкон, электронные вечера.
Настя, возможно, прочитав всё вышеизложенное, вы подумали, что это про вас;
ничего подобного – просто, как на помойке, у меня всё свалено в одну кучу – так работает голова.

с другой стороны, вы сейчас веселитесь в билингве –
и не знаете,
что вы можете быть счастливы – просто так,
каждый день, ничего не делая ради этого,
не зарабатывая денег,
не раскрывая рта.
(иронию предваряя, говорю, что это не про замужество и вообще не про контакты с людьми.)
об этом не скажут по телевизору, никогда не напишут СМИ,
это проще пареной репы (кто из окружающих вас её когда-либо ел?),
это легче любви,
больше суммы, получившейся в результате соединения тел,
это не припечатать словами,
и если вы спросите – как? –
я отвечу невнятно, что-то типа того, что, когда ваша машина на полном ходу, –у неё пустой бензобак.

...наверное, здесь просветлить кого-либо можно лишь любящими ударами по головам;
не помогут ни разговоры, ни личный пример, LSD там или трава...
поэтому вы курите свои чёртовы сигареты, непослушные волосы тщательно уложив;
а я знаю про индейское лето – и про то, что джим моррисон жив.


(с)
Антон Очиров, 2004, специально для Насти Кругликовой.

вот сощурь глаза,
через щёлочку на дома посмотри:
даже сейчас они больше похожи на мыльные пузыри.

ветер неба седьмого,
скорей карусель неси.

лучшее твоё платье – то, что ты никогда не носил;
лучшая твоя песня – та, что ты никогда не пел.

как же красив твой свет
господи
как он бел.


(с)
Антон Очиров, 2004, специально для Яны Титоренко.

"Уже вечером я водворил на место "Росинанта", пару раз поднял и опустил на нём крышку багажника, после чего оглядел окна дома и пошёл в кафе. Там я просидел до двух часов ночи, но помочь себе не смог, потому что ни коньяка, ни водки не было, и пришлось пить сухое вино, очень схожее с марганцовкой. Лозинской я позвонил в половине третьего".

Константин Воробьёв, "Вот пришёл великан".