🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" - АЛЕКСЕЙ ФИРСОВ, социолог, генеральный директор Центра социального проектирования «Платформа»: Татарская модель взаимодействия бизнеса и власти: преимущества и риски Несколько особенностей модели взаимодействия бизнеса и власти в республике Татарстан (на основе стратегической сессии, проведенной при модерации «Платформы» на базе Агентства инвестиционного развития республики). Плюсы модели Органы власти активно продвигают бренд региона за его пределами, уступая в этой активности разве что Москве. Следствие этого – не только приход новых инвесторов, но и поддержка республиканского бизнеса в рекрутинге кадров из других регионов. Значительная часть бизнеса («Татнефть», КАМАЗ и другие) находится в республиканской собственности. Это создает особый тип отношений власти и бизнеса – корпоративизм, который позволяет привлекать ресурсы компаний для решения социальных задач, в том числе за контуром их географии. Например, «Татнефть» ведет программу по благоустройству дворов во всей республике. Как относятся миноритарные акционеры компании к таким инициативам? Наверное, с пониманием. Этот же тип отношений позволяет планировать социальное развитие территорий на длинном горизонте, вовлекая компании в сложные инфраструктурные проекты. «Мы здесь все в одной лодке, нам здесь жить», – как бы говорят власти. Не будем поэтому распыляться на мелочи. И действительно, три кита регионального бизнеса –«Татнефть», КАМАЗ, СИБУР (в виде своих региональных активов) – формируют социальный корсет, страховку власти от кризисных перепадов, создавая ощущение повышенной устойчивости. Устойчивость – сильный козырь выбранной модели. Однако в ней же есть риск консервации, эффекта колеи. Как заметил один из мэров городов региона в ходе дискуссии, границы и зоны ответственности между муниципалитетом и бизнесом, выступающим в качестве социального инвестора, стираются. Местная власть, видя, что на расстоянии вытянутой руки есть источник ресурсов, теряет стимулы искать средства в федеральных или региональных программах. Зато бизнес можно подбадривать к более активным социальным вложениям со ссылками на традицию: «Всегда так жили». У внешних инвесторов при этом возникает стереотипное представление о неформализованных правилах игры, когда можно войти в регион и получить неопределенный объем социальных обязательств. В свое время с этим столкнулся федеральный ритейл: сети в Татарстане оказались под прессингом региональной власти, лоббирующей приоритеты местной продукции на полках. Здесь у каждого своя логика, но можно понять осторожность бизнеса. Теперь в специфичной ситуации оказался и СИБУР, который при покупке татарских нефтехимических активов в пакете приобрел и слабо структурированный комплекс социальных обязательств. Таким образом, у принятых здесь отношений между бизнесом и властью обнаруживаются несколько амбивалентных моментов, обусловленных друг другом: повышенная социальная устойчивость, высокий уровень модерации, сниженный уровень формализованных отношений. Бизнес, впрочем, предпочитает не жаловаться, по крайней мере, публично. Местные давно привыкли и не отделяют себя от власти (руководитель республики – председатель Совета директоров «Татнефти»), новые находят компенсацию: инвестклимат в целом комфортный, ВРП растет, несмотря на кризис, города выглядят прилично, люди едут в регион работать. Вместо претензий здесь принято говорить об «уникальности татарской модели».