🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" - Телеграм-канал Наивная Политология О значимости политической Масленицы Поведение французских левых после смерти Жана Мари Ле Пена вызывает разнообразные реакции в российском околополитическом сообществе. А так как публичная политика имеет отношение к принципам самоорганизации нации, имеет смысл разобраться в феномене. Ле Пен никогда не имел реальной власти, максимально приблизившись к ней на президентских выборах 2002 года, но разгромно проиграв Жаку Шираку во втором туре. В то же время происходили масштабные демонстрации левых по всей Франции (до 1.5 млн. человек), и здесь важно уточнить, что левые начала 2000-х - это преимущественно сторонники политики социального равенства в экономике и прав работников. Важно отметить и широкую роль неокоммунистических, но не просоветских движений во Франции ещё со времен Холодной войны. К схожему недовольству привели и результаты недавних парламентских выборов, на которых "Национальное объединение", ставшее с годами менее радикальным, смогло получить рекордные результаты. Если оставить в стороне обсуждение иммиграционной политики и метаморфоз левых движений, можно сосредоточиться на причинах такого неоднозначного поведения социума. Во-первых, Франция исторически характеризуется широким вовлечением социума в политические процессы, выступая в данном плане настоящей, а не нарисованной "Анти-Россией". Во-вторых, несмотря на это, Франция, как и Россия - сверхпрезидентская республика, а это означает отсутствие эффективных ординарных инструментов контроля главы государства со стороны парламента. Здесь можно вспомнить о восьми годах "бодания" Трампа, а затем Байдена с Конгрессом США. Во Франции или России такое состояние дел малореалистично. Таким образом, сама возможность прихода к власти ультраправого политика, с учетом доступных руководству страны средств, формирует угрозу установления полноценной диктатуры. Для демонстрации полномочий президента в суперпрезидентской республике достаточно вспомнить список реально задействованных полномочий де Голля в более ранний период. Любой ультраправый политик - по своей природе популист и демагог, то есть, в условиях слабости системы сдержек и противовесов является "личинкой тирана", чьи методы и цели гарантированно приведут к усилению авторитарных тенденций вплоть до установления диктатуры. Такие политики склонны прикрываться категорией политической тульпы в лице "нации", "большинства", "единой народной воли" и прочих конструктов пропаганды, исключающих естественный механизм деления социума на подкатегории. Парадоксальным является и то, что, несмотря на идеолого-философские заявления, "народ" в таких моделях видится склонным к самопожертвованию в интересах меньшинства из крупного капитала или полуфеодальной номенклатуры, готовым расстаться с доходами и трудовыми правами, в том числе ради того, чтобы виктимное меньшинство внутри государства или жители какой-либо другой страны жили ещё хуже, чем они. Праздничные похороны даже несостоявшегося диктатора дают элитам, не склонным сталкиваться с социумом в реальной жизни, представления о "единстве нации" и истинных настроениях населения. Такое мероприятие ещё важнее в состоявшихся диктатурах, где правящий класс не представляет себе альтернативы действующей модели и воспринимает декларируемый идеологический контроль правившего режима над обществом за правду. В отсутствие политической "Масленицы" правящий класс, вместо того, чтобы сделать выводы о реальной устойчивости модели, в действительности строящейся на запугивании и ограничении потенциала развития, а не на лояльности социума, может продолжить заложенный курс. Что, с учетом стремления правящего меньшинства заменить почившего тирана зависимой, менее харизматичной, но более предсказуемой и безопасной для элит фигурой (Мадуро, Хрущев, Башар Асад), при сохранении диктатуры может привести к дальнейшей деградации экономико-политической модели, вплоть до прекращения существования рассматриваемого государства.