Можно ли назвать успешным антивоенный марш россиян? У меня, глядя на фотографии, видео и оценки численности, внутри звучит оценка «удовлетворительно»: акция не оказалась провальной, но все-таки собрала не так много людей, как я лично надеялся бы на ней видеть. Хотя журналисты оценивали количество участников акции в Берлине до семи тысяч человек, немецкая полиция оценила количество в 1,5 тысячи, да и сами организаторы были ближе к этой оценке. Участники акции дают разные оценки — три тысячи, четыре-пять, то есть, вероятно, где-то в этом диапазоне находится реальная численность. Не стоит забывать, что акции также прошли в других городах Европы и мира. Но они также не были особо многочисленными. Так, в Лиссабоне, где я участвовал в акции, было несколько десятков человек — намного меньше, скажем, чем приходило голосовать на выборах в марте. Если говорить о немецком шествии, как оценить его масштаб? Можно посмотреть вот на какие цифры. По официальной статистике, в 2023 году в Германии проживали более 300 тысяч россиян, причем как минимум 30 тысяч переехали после вторжения России в Украину. Вероятно, с тех пор это число еще выросло. Если принять усредненную оценку в три тысячи человек, то получится, что участвовало около 1% россиян, живущих в Германии. На самый крупный митинг оппозиции в Москве во время массовых протестов 2011 года на проспекте Сахарова пришли около 100-120 тысяч человек — это менее 1% москвичей. Конечно, можно предположить, что в Германии сейчас должны жить в среднем гораздо более политически активные россияне, чем жившие в Москве в 2011 году. Но что имеем — то имеем: и там, и там около 1% потенциальной аудитории. (Впрочем, в Германии есть еще русские без российского гражданства, их больше). Что могло негативно сказаться на численности акций? Во-первых, общая динамика ситуации: Россия наступает в Донбассе и чувствует себя достаточно уверенно, после победы Трампа выросли шансы на то, что Кремль удержит контроль над завоеванными территориями. В этих условиях ключевое требование марша вывести войска из Украины звучит нереалистично. Я предполагаю, что как в России, так и в эмиграции, люди прежде всего готовы участвовать в акциях протеста, когда они видят, что их действия могут привести к каким-то результатам. Здесь выполнение требований митингующих настолько маловероятно, что это могло являться для многих демотивирующим фактором. Во-вторых, наверняка сыграли роль и конфликты в российской оппозиции. Некоторые публично выступали против акции, заранее обесценивали ее или подчеркивали ее связь определенной политической силой (причем не только ФБК, но и почему-то Free Russia Foundation). Хотя я лично стремился видеть в акции именно широкий антивоенный протест россиян и акцию в поддержку политзаключенных, контекст междоусобных конфликтов мог заставить иных думать, что посещение этой акции означает поддержку ФБК в конфликте с их оппонентами (кстати, Михаил Ходорковский в Лондоне принял участие в акции и оказался таким образом выше склоки — это правильный поступок). Не скрою, мне бы лично хотелось, чтобы акции были более многочисленными — не ради поддержки Юлии Навальной, Ильи Яшина или Владимира Кара-Мурзы (хотя я ко всем ним отношусь с большим уважением), а именно ради демонстрации антивоенной и демократической позиции россиян, а также во имя поддержки политических заключенных в России (важно постоянно привлекать к ним внимание, в том числе на Западе). Но и такой результат, повторюсь, мне кажется удовлетворительным. Конечно, оппозиции в эмиграции нужно делать выводы, думать над лозунгами и более реалистичными перспективами, которыми они могут увлечь россиян — как остающихся в России, так и уехавших за границу. Я хочу поблагодарить тех, кто участвовал в акциях и организовал их, — на мой взгляд, это было правильное и конструктивное действие.