— Эйджи, ты же не думал, что я тебя так просто отпущу? — переходя на сладкий шепот, твои губы расплываются в нежной улыбке, с привкусом заигрывающей кислинки. — Слишком скучно будет, — наклоняешь корпус ещё ниже, укладывая руки на верёвки обвивающие, словно змеи, грудную клетку, притягивая к себе, соприкасаясь с пересохшими губами возлюбленного. Его сердце колотилось в ритме лишь пока медленной страсти, поддаваясь вперёд к любимой, набирая воздуха ртом, каждая мышца напрягалась, сдвинуться невозможно. Тело захвачено великолепной леди, чьи прикосновения оставляют невидимые следы повсюду, с новыми касаниями вгоняя щёки в краску. Погружаясь в дурман из вдохов и выдохов, целовались до головокружения, кончиками губ соприкасаясь снова и снова, стоит легонько отстраниться, дабы вдохнуть, казалось, они готовы заменить друг другу воздух. Нервно дёргаясь, красному бунтарю хотелось освободиться от оков моментально, прижимая к себе как в прошлые разы, — тогда она поддавалась ему беспрекословно, напоминая милую бабочку в сетях, сейчас их позиции сменились неожиданно. Заботливые поцелуйчики от кончика мальчишечьего носа скатывались к щёчкам влажно, аккуратно прикусив тонкий слой кожицы на шее, следом новый, нежный, подобно лепестку розы поцелуй залечил «ранку» добираясь до кадыка. Двигая бёдрами, из самой глотки с хрипотцой прорезались стоны своего любимого героя. Киришима неожиданно для самого себя сглатывал, стараясь отдаться величественной принцессе, чьи желания были важнее собственных. Она продолжала подкрадываться ладонями ниже, дальше, плавно поглядывая своими очаровательными глазками на алые, потерянные в густом лесу оттенки возбуждённой души. Стоит мышцам расслабиться, мгновенно кончики девичьих пальцев скользят по крепким ногам, по ткани штанов, сама двигается в сторону, удерживая тот властный взгляд на возлюбленном. — Ты ведь не собираешься развязывать? — отводя глаза, красноволосый вздохнул наконец трезвее, казалось бы, разум тонет, поддаваясь доминантной фигуре, здесь уже хотелось окончательно погрузиться в настоящую эйфорию. — Не так быстро, Эйджи, — на твоём лице появляется новая чеширская ухмылка. — ты очень милый, знаешь, — скользя вперёд и обратно назад, твои бедра заигрывали с остатками трезвости в разуме героя, ладошки подкрадывались за собственную спинку, прямо к паху. — Пожалуйста! Почему мне нельзя тебя трогать?! — щенячьи глазки поднимаются к любимой, но по виску стекает маленькая капелька, зрачки парнишки расширяются до черных бусин, заполняя кровавый оттенок. — Кое-кто в прошлый раз оставил мне синяк, когда крепко прижал к кровати, — хихикаешь невзначай, наклоняясь к Киришиме. Вспоминая как сильно крепкие, мужественные руки оставляли неподвижной, сжимая мягкие ляжки до лёгкого пятна, разум того сходил с ума в моменте наслаждения. — Как думаешь кто это был, Эйджи? — играясь, губы влюбленных в паре сантиметров замирают на мгновение и следом нежное соприкосновение. Новый поцелуй… — Прости… — вспоминая о содеянном, приговорённый к наказанию раскаялся. — Мне всегда хочется быть ближе, — доля истинного отчаяния соскользнула с уст, по сей день он, словно невинный волчонок, борется с желанием не навредить той, чья душа заставляет его сердце расцветать. — Мне хочется трогать тебя, обнимать! — с последней фразой сносит голову, аленькие, румяные щёчки напитались кровью чуть сильнее, а взглянув в глаза мужественного героя, он продолжал испепелять мольбой. Может стоит проучить или простить…