Филипп держал в руке коробочку из-под какой-то мази.
— У меня бабушка тоже в таблетки прятала деньги.
Он вытянул двумя пальцами из коробочки плотную трубочку новых пятисотрублевок.
— Аж самому тошно стало, — сказал Филипп. — Наверное, смертные деньги-то.
— На похороны?
— Ну…
Даня молча вышел из дома. Залез в машину, закурил. Филипп появился через минуту, опустился на пассажирское сиденье и тоже закурил.
— Что теперь делать?!
Даня пожал плечами. Хотелось отхлестать себя по щекам.
— Вот так вот, Пономарев Александр Петрович, ветеран труда, двадцать пятого года рождения, — сказал Филипп. — Вот и нет ничего.
— Ты его назад на кровать положил? — спросил Даня.
— Тьфу, твою мать!
Филипп вылез и пошел обратно в дом.
Филипп вернулся с чеченской войны в конце октября и привез с собой целую сумку фотографий. Поезд прибыл в восемь вечера. У вокзала суетились и переругивались небритые таксисты. Старушки в старых пальто предлагали ночлег. Курили менты в серых армяках, сонно глядя на привокзальную жизнь.
Даня оставил на стоянке свою «пятерку» и зашел в здание вокзала. Поезд как раз подъезжал к перрону. Встречающих было немного. Даня прошел вперед, встал под табло с номером пути и закурил. Руки немного дрожали. Он нервничал. У табачного киоска две пожилые проститутки старательно пересчитывали мелочь. Неподалеку на туристическом рюкзаке сидел бородатый мужик и, задрав штанину, осматривал бледную ногу.
Увидев Филиппа в толпе приезжих, Даня бросил сигарету в коробку из-под бананов и пошел навстречу. За два года Филипп изменился: похудел и вырос. Черты лица огрубели, взгляд стал колючим. Даня махнул рукой, но Филипп уже сам его увидел и шел навстречу, не сдерживая улыбку. Они смущенно обнялись, похлопав друг друга между лопаток.
— Ну как ты? — спросил Филипп.
Даня на секунду замешкался. Он сам собирался задать тот же вопрос.