"По-видимому, произошло то, что неолитические
скотоводы и земледельцы центральной и юго-восточной Европы, говорившие на протоиндоевропейском языке, в начале III тыс. до н.э. в силу своей относительно эффективной экономики достигли такого уровня благосостояния, при котором выживаемость детей стала хоть немного, но превышать смертность; население росло и расширялось в разных направлениях. Существует эмпирическое правило, согласно которому языки скотоводческих популяций, обычно более или менее однородные на обширных территориях, вытесняют более изолированные языки, не понятные за пределами каждой из крошечных общин их носителей, будь то обитатели лесов, ранние оседлые земледельцы или просто собиратели пищи. Так кольцевая волна
индоевропейского языка в середине III тыс. до н.э. стала распространяться из центра на периферию, достигнув в итоге Атлантики на западе и Бенгальского залива на востоке, Полярного моря на севере и Средиземноморья на юге.
Совершенно точно, что скотоводческие племена с подсобным земледелием, создавшие во II тысячелетии до н.э. археологические срубную (курганную) и андроновскую культуры степей Восточной Европы, Казахстана и советской Средней Азии, были прямыми предшественниками скифов и саков, т.е. "восточных" иранцев. Но это означает, что разделение племён, говоривших на индоиранском (арийском) языке, на индоариев и иранцев должно было предшествовать созданию этих двух археологических культур. Это также означает, что предки носителей индоарийских и "западных" иранских идиомов (мидийского, персидского и парфянского) должны были попасть на юго-запад Центральной Азии и в Восточный Иран ещё раньше, в конце III - начале II тыс. до н.э. Во II тыс. значительная часть населения Иранского нагорья уже говорила на индоиранских, возможно, даже на древнеиранских языках.
Этнический состав населения западной Мидии к началу I тыс. до н.э. можно представить следующим образом:
Здесь по-прежнему существовали обширные территории, заселённые населением, говорившим на доиранских языках. Все пространство к югу от озера Урмия, а также, возможно, небольшие территории, разбросанные в направлении озера Ван, вероятно, всё ещё были заселены населением, которое ассирийцы и вавилоняне называли к(г)ути-луллуби, причём так называемые луллуби располагались в основном широкой полосой к западу, а к(г)ути - в более северо-восточных районах. Ассирийские источники отождествляют страну Луллум со страной Замуа (Мазамуа). Последний термин в самом широком смысле применялся к территориям от холмистых низменностей к югу от озера Урмия ("Внутреннее Замуа") до верховьев Диялы (Аб-и Сирван). В границах Замуайна в широком смысле слова, как представляется из сравнения маршрутов ассирийских и урартских военных экспедиций IX-VIII вв., среди прочих провинций находилась и провинция Парсуа. Однако реальное существование отдельного луллубийского языка сомнительно, поскольку в любом случае термин lulu- представлял собой на всём Ближнем Востоке, а в некоторых местах и до сих пор является общим существительным.
Ещё во времена правления Саргона II (722-705 гг. до н.э.) ассирийские источники фиксировали наличие к(г)ути в западной части исторической Мидии, примерно от запада горного массива Шахберди-Кафелан-кух (к западу от долины Сафид-руд, или Кызыл-ийзен) до горного массива Алванд. В районах, граничащих с озером Урмия на западе и севере, а возможно, и на юге, имеются некоторые свидетельства присутствия хурритского этнического элемента, "матиенцев", по Геродоту. Ассирийские источники VII в. упоминают также некий "мехранский" язык в западной части исторической провинции Мидия, но что это был за язык, в настоящее время определить трудно. Ещё южнее, в горах Луристана, жили касситы и иасубигаллийцы."
📚 — The Cambridge history of Iran. Vol. 2: The Median and Achaemenid periods, Cambridge University Press, 1985. — pp. 42-44.#indoeuropean #индоевропейцы