Я видел в ней не идеал, а слабость, которую можно было использовать. И, возможно, это было самое тёмное из того, кем я становился тогда. Она не должна была быть рядом со мной. Но она была. Несмотря ни на что. Я причинял ей боль не только физически, но душевно — раз за разом. Казалось, я проверял, насколько далеко могу зайти, сколько ещё она сможет выдержать. И она всегда выдерживала. Никогда не отворачивалась. Никогда не уходила.
Даже когда я специально делал ей больно словами, унижал, заставлял её плакать, она приходила ко мне на следующий день. Майк и Джек однажды попробовали поговорить с ней после очередного скандала.
—— — Ты сама не понимаешь, что с ним будет дальше. Ты не видишь, что он делает с тобой? — сказал Майк, вытирая её слезы. — Он не изменится, Лу, прежнего его тут больше нет..
— Я вижу, — сказала она тихо. — Но я его люблю. —— Все видели, что я превращаюсь в монстра по отношению к ней. Они не раз пытались отстранить её от меня. Дядя боялся за неё. Он боялся того, чего я мог сделать по отношению к ней. И страх этот был оправдан.
—— — Ты не понимаешь, что с ним происходит! — кричал он её отцу. — Вы не знаете, на что он способен! —— Он понимал, что Лаура — это единственная ниточка, которая могла хоть как-то держать меня в реальности, но при этом она была и самой уязвимой частью моей новой жизни.
—— — Ты погубишь её. Ты даже не заметишь, как сделаешь это. — говорил дядя. —— Но я уже тогда знал, что, возможно, он был прав. Потому что, несмотря на всю её доброту и мягкость, я видел в Лауре инструмент. Что-то, что я мог использовать для самоутверждения
Джек был другим, он пытался понять меня, разговаривал, смотрел на меня так, словно видел того, кем я был раньше, и верил, что я ещё могу измениться.
—— — Ты можешь сделать ей больно, — говорил он, глядя мне прямо в глаза.
— Я уже делаю, — ответил я холодно. ——
И это было правдой. Я был источником её страданий. Но вместо того, чтобы уйти, она продолжала любить меня. Это выводило из себя. Она должна была испугаться, сбежать, вычеркнуть меня из своей жизни. Но она осталась.
