«Я налил себе вина и подошел к распахнутому окну. Там на узкой веранде расположилась дружеская компания. Поэт Абрикосов взволнованно говорил: — Меня не интересуют суждения читателей. Меня не интересуют суждения литературных критиков. Я не интересуюсь тем, что будут говорить о моих стихах потомки. Главное, чтобы мои стихи одобрил папа… Папа!.. Рядом с Абрикосовым я заметил невысокого плотного мужчину. На его тарелке возвышалась гора индюшачьих костей. Лицо мужчины выражало нежность и смятение. — Папа! — восклицал Абрикосов. — Ты мой единственный читатель! Ты мой единственный литературный критик! Ты мой единственный судья! Тут ко мне наклонился загадочный религиозный деятель Лемкус: — Папа, должен вам заметить, объявился час назад. — То есть? — Это их первая встреча. Папа зачал Абрикосова и сбежал. Всю жизнь колесил по стране. А за ним всюду следовал исполнительный лист. Вернее, несколько листов от разных женщин. Наконец папа эмигрировал в Израиль. Вздохнул спокойно. Но к этому времени Абрикосов стал диссидентом. Через месяц его выдворили из Союза. Так они и встретились. *** Позвонил Абрикосов и спрашивает: — У тебя случайно нет моего папы? — Нет, — говорю, — а что? — Пропал. Как сквозь землю провалился. И где разыскивать его, не знаю. Я даже фамилии его не запомнил. Кстати, о фамилиях… Абрикосов — поэт. И голова у него работает по-своему: — Кстати, о фамилиях. Ответь мне на такой вопрос. Почему Рубашкиных сколько угодно, а Брючниковых, например, единицы? Огурцовы встречаются на каждом шагу, а где, извини меня, Помидоровы? Он на секунду задумался и продолжал: — Почему Столяровых миллионы, а Фрезеровщиковых — ни одного? Еще одна короткая пауза, и затем: — Я лично знал азербайджанского критика Шарила Гудбаева. А вот Хаудуюдуевы мне что-то не попадались. Абрикосов заметно воодушевился. Голос его звучал все тверже и убедительнее: — Носовых завались, а Ротовых, прямо скажем, маловато. Тюльпановы попадаются, а Георгиновых я лично не встречал. Абрикосов высказывался с нарастающим пафосом: — Щукиных и Судаковых — тьма, а где, например, Хариусовы или, допустим, Форелины? В голосе поэта зазвучали драматические нотки: — Львовых сколько угодно, а кто встречал хоть одного человека по фамилии Тигров?» Сергей Довлатов, «Филиал»