Попадья и половая плиточка (Абсолютно фантастический рассказ) В один исторический храм в центре Москвы назначили нового настоятеля – митрофорного протоиерея Алексея Поварова. До этого он служил в загородном храме, построенном и благоукрашенном богатым благотворителем. Свой перевод в новый храм протоиерей воспринял как тяжкую повинность – жил он за городом, возле своего прежнего храма и добираться в центр было тяжело – на дорогах пробки, а общественным транспортом он не пользовался – где это видано, чтобы священник в метро толкался и по переходам бегал! Там за городом и прихожане были нормальные – серьезные люди, состоятельные. А тут нищеброды да либералы-интеллигенты. Интеллигентов протоиерей Алексей с детства не любил. Да и храм его разочаровал: небольшой и не очень блестящий. Тусклый, в общем. Ни тебе мрамора, ни позолоты. Старый, кривоватый. Иконы тоже какие-то неяркие, а святые на них изображены непохоже. Протоиерей Поваров привык к красивым иконам: цвета яркие, угодники Божии румяные, крепкие. А тут все какие-то изломанные, не как в жизни бывает. Совсем некрасиво, в общем. Но больше всех возмущалась его жена Лариса Степановна, при знакомстве всем представлявшаяся Матушкой: «Я Матушка. А тебя как зовут?» Лариса Степановна внешность имела самую благочестивую и одевалась всегда скромненько: длинная юбка в пол от Версаче, платочек, покрывавший голову, от Гуччи, кофточка от Живанши. Мужа своего она держала строго и покрикивала на него даже при прихожанах. Протоиерей очень боялся Матушку: смотрел на нее заискивающе, хотя частенько мечтал запихнуть ее в посудомоечную машину и запустить полный цикл. Оставалось только прятаться от нее в алтаре и доставать припрятанную там бутылочку горькой… Очень Матушка сердилась, что ее муж побоялся протестовать против перевода в этот противный уродский приход, и, хотя он оправдывался, что указы священноначалия не обсуждаются, продолжала его пилить. В храме она громко публично жаловалась, на нищету и убожество, которое они с батюшкой теперь вынуждены терпеть, на «кровавое месиво», в которое ее бросили, на нищебродов и нерях – московских интеллигентов, которые ходят сюда молиться да причащаться и портят тут всю атмосферу своим запущенным видом и своими интеллигентскими замашками… После служб собираются в трапезной, обедают, а потом язык чешут: говорят, богословские беседы у них. Знаем мы это богословие – одна болтовня либеральная. Вот, батюшка пусть скажет на проповеди: нечего после службы собираться и болтать! К кресту подошли и вперед – домой. И по пути ни с кем не разговаривать, чтобы благодать не растерять. Нужно ему напомнить, чтобы после каждой службы он им так говорил, и чтобы не забывал это повторять. Но, сердись, не сердись, а теперь уже ничего не изменишь. Значит, нужно подгонять приход под цивилизованные жизненные стандарты. И Лариса Степановна объявила по своим каналам в соцсетях о призыве добровольцев-почитателей батюшки – провести генеральную уборку храма – а то эти интеллигенты кроме своих разговоров ни на что не годны. И вот, в воскресенье после литургии храм наполнился народом. Матушка (Повариха, как ее называли за глаза) раздавала всем тряпки, чистяще-моющие средства и ценные указания: «Вот на этой иконе оклад смотри какой грязный, начисти его полиролем, потом мы пригласим мастера, он его позолотой покроет!» Но тут бегут эти интеллигенты: «Что вы, нельзя, это 18 век, его только реставратор щеточкой чистит, раз в год!» Повариху прям досада взяла: «Помолчали бы, криворукие! Вот плитка на полу как лежит, вкривь и вкось! Что ровно плиточку, не смогли положить, грабли у вас не оттуда растут?» А они опять: «Так это не плитка, а каменная кладка конца 17 века». И тут Матушка поняла, что нужно срочно разгонять всю эту шарашкину контору, которая не дает привести храм в надлежащий вид – положить нормальную плитку, иконы заменить и позолотить. И прихожан набрать нормальных. Поняла и принялась за дело. Впрочем, это уже другая история. АЛД Все персонажи рассказа вымышлены. Любые совпадения (если кто-то их увидит) – совершенно случайны.