Здесь вышел мой текст об эпистемологии релайабилизма. У статьи две цели. С одной стороны, мне хотелось сделать введение в теорию на языке самой теории. Ввиду этого я постарался явно отделить процессуальный релайабилизм от его же модификаций, более современных теорий и общих философских ассоциаций. Мне видится, что так проще уловить уникальное сочетание странности и прямолинейности, которое Голдман заложил в свою эпистемологию. Непонимание, недоумение или выпадение из привычного круга философских интуиций — это нормальная стартовая точка, которую стоит обнаружить, чтобы шагнуть дальше, а не только побродить вокруг. С другой стороны, я выразил то, что считаю ключевой проблемой релайабилизма как эпистемологического сетапа. Вместо обычной триады аргументов против (проблем генерализации, ясновидения и нового злого демона) я предлагаю один довод, который учитывает их все. Попробую его кратко изложить. Так, эпистемическая надежность — тенденция когнитивного процесса производить статистически больше истинных, чем ложных убеждений. Выявить её мы можем только на основании актуальной веритической результативности этого самого процесса, посмотрев на то, какие познавательные результаты мы получаем. И тут подключаются соображения в духе Юма — значимость результативности легко переоценить; ещё легче недооценить возможную (не)надёжность. Как следствие, эпистемическую надежность легко спутать с веритической результативностью. Частное проявление такого искажения — это эвристика доступности. Напоследок отмечу, что, по-видимому, первая статья о релайабилизме вышла ещё в 2007-м году за авторством Максима Лебедева. И это интересно: человек очевидно опередил свое время (в контексте русскоязычной философской среды), поскольку более или менее регулярно (хотя и не то чтобы часто) релайабилизм на русском начнет упоминаться только спустя лет десять. Разумеется, на фоне этого различные темы-реликты получали больше исследовательского внимания, что ещё раз напоминает и о силе интеллектуальной инерции, и о том, что значимые философские новинки недостаточно просто «ввести в дискурс». P.S. В ходе литературной редактуры мой текст местами облачили в стилистическую одёжку, которая для него тесновата. Предлагаю отнестись к этому с пониманием.