Модных кровей

Гюстав Эйфель с другом на недавно построенной башне его имени как настроение увидеть новые перспективы.

📸Gustave Eiffel [left] with a friend explore a newly built Eiffel Tower, Paris, 1889

Все время в Париже, все те вибрирующие три с половиной дня, меня не покидало ощущение, что здесь может произойти вообще все что угодно. Любая киношная история готова развернуться каждую минуту – таким живым, радостным, витальным чувствовался город. Сотни незасыпающих кафе, тысячи людей, среди которых десятки ну таких красивых, что сразу хочется обвинить большой глянец в неповоротливости. Свежие расслабленные лица девушек без следов косметологии [клянусь, я не видела ни одних губ/скул/бровей], очень красивые парни и мужчины [с блестящими глазами] – вот прямо каждый час можно в кого-то втрескаться, стильные пожилые мадам и месье прекрасно смотрящиеся в свете вечерних огней и среди гула голосов в ресторанах, который лучше любой музыки.

Зараженная этим вихрем, в последний день я попрощалась с подругой и думала, чем заняться полтора часа перед поездом. Силы были на исходе, каждый день мы делали по 25-30 тысяч шагов, и стало понятно, что лучший план – перейти дорогу от отеля и сесть в ближайшем кафе просто выдохнуть. За столиком рядом, по-французски плечом к плечу, оказывается мужчина возраста senior, и как только официант приносит ланч, он желает мне приятного аппетита и заводит разговор. «Вы собираетесь на спектакль?» – все происходит возле театра на площади Saint-George, перед которым накануне вечером выстроилась очередь длинной в полквартала. «Нет, я живу в отеле напротив, просто обедаю». У месье русская мать, и да, однажды он был в Петербурге на гастролях в Мариинском театре. «На гастролях?». Мой визави бывший премьер Grands Ballets Classiques de France, а сейчас хореограф Opera de Paris и заграничных площадок. Мы говорим о балете, батманах и жете, роли Нуреева в развитии Opera de Paris, о русской манере танца – ну то есть говорит в основном месье, а у меня перед глазами подло встают несделанные домашки по французскому. Он рассказывает что-то о сыновьях, о работе в Канаде и Штатах, я замечаю, что время просить счет давно прошло. Месье оставляет мне номер телефона и просит не постесняться попросить сделать билеты в Opera при следующем визите в Париж. Я собираюсь, спешу на поезд, нервничаю, пытаюясь совладать с автоматом в метро, но наконец запрыгиваю с свой скорый до Лозанны, открываю гугл и — вау!

Жан-Поль Шнайдер – так зовут моего случайного знакомого, танцовщик, ученик Мориса Бежара, хореограф и актер. У него пять сыновей: Нильс, Алеша, Володя, Василий и Вадим, погибший в автокатастрофе на съемках. Все молодые люди заняты в творческих профессиях – в прошлом году Vanity Fair делал материал про братьев Шнайдер: актерские и режиссерские работы, съемки в рекламных кампаниях и клипах. Издание также рассказывает, что предок Жана-Поля был дирижером царского оркестра в Санкт-Петербурге. Самым известный из четверки Нильс Шнайдер, обладатель ряда кинопремий, в том числе «Сезар» 2017 года и Chopard Trophy Каннского фестиваля 2011 года. Если еще не знакомы с творчеством Нильса, посмотрите фильм «Невозможная любовь» с ним и Виржини Эфира, прекрасной французской актрисой, а заодно и его женой. Да и я, пожалуй, включу это кино в один из ближайших вечеров – отдам дань роли Случая в нашей жизни, который сюжетом часто побеждает любой сценарий.

#howaboutmovie

Что хочет человек, только что вернувшийся из путешествия? Отправиться в новое, конечно же. Перевариваю впечатления, настраиваюсь на рабочий ритм, готовлю истории о последних днях и прошу космос быть к нам щедрее на классные маршруты — ничто не питает лучше.

📸British Vogue, 1959