Как пригубить десятки миллионов человек и остаться непререкаемым авторитетом экономически процветающей державы? Как устроить систему взаимных исправлений соседей? Как толпами осаждать дома коррумпированных воров-начальников и выть ночами, требуя раскаяния или самоубийства? Как воспитать молодежи, которая будет убивать классовых врагов и есть их печень? Как выманить начальника военного округа из бункера? Как студентам изувечить жену председателя (президента) Китая?
И ещё несколько веселых загадок от дедушки Джо.
Вторая часть сказаний о культурной революции. Тени на стенах, приклеенные бороды и чириканье воробьев. Большой скачок начинается!
Теперь вторая часть про систему легизма в Китае. Ходите по знакомым, любуясь на чужую нищету, и, выкатывая глаза, пересказывайте своими словами «Книгу начальника уезда Шана»! Так вы найдете себе нас настоящих друзей и любовь! Любовь, друзья, любовь! Все главное - в третьей части, понять которую без первых двух смог только один человек. И скрывается.
В грязной хибаре советского полковника из генштаба на всю семью одна зубная щетка и один помазок на всех. Мочалка одна на гвоздике. И все вот у нас так! Готовимся к войне, что скачать. И к Олимпиаде. В декорациях одутловатого гиблайтунга.
И, наконец, добрался я до своего самого любимого! До Великой Пролетарской культурной революции в Китае!!!! Про страну хотел рассказать, которая гнила сто лет, потом воевала полсотни лет, потом проводила над собой все самые кошмарные и абсурдные эксперименты, морила себя голодом, сходила с ума, хоронила заживо, насмерть сражалась с разбившимся на самолете изменником-маршалом и примкнувшим к нему древним Конфуцием, а устояла. А поднялась! А теперь крутит на системы схемы на весь мир. Потому что запретила уныние и гнилое копание в том, кто виноват и на кого что вешать. Здоровая страна. Нам в этом пример.
Потом, видно, остановился Фёдор Михайлович, строго посмотрел на себя в зеркало, поправил огарок, стоящий перед зеркалом и произнёс: чего я это тут устраиваю в который раз? Это ж Лондон! Я же на выставку приехал!
И дописал, пробегая глазами написанное выше. Отравленные, так, мутные, нормально, полуголое, хорошо, дикое...так. Отлично! Теперь вот допишу веселое про выставку: "Вы чувствуете страшную силу, которая соединила тут всех этих бесчисленных людей, пришедших со всего мира в едино стадо...чтобы хвалить себя и продавать себя!"
Уверен, что тут Фёдор Михайлович добро заулыбался. Продавать душу свою! Во так! Именно! Вспомнил мужика какого-то бородатого, который как деревенский дурачок прыгал между бумагорезательных машин. И дописал: "вы чувствуете, что тут что-то уже достигнуто, что тут победа, торжество". "Не все поймут, конечно!" - немного досадливо подумал Фёдор Михайлович- " С мужиком-то этим бородатым я что-то перетончил про победу и торжество. Иронию, как всегда, не заметят!"- "Ай, сойдёт!" - подумал немедля, - "напишу ещё там про пожирание душ и нормально получится, скорее домой поеду, дома уютнее, все свои!"
Один бегал по выставке в потрясении и радости и написал рекламный проспект в бумагозаклеивательной машине. Второй на выставку медленно зашел и грустно вышел и написал про Апокалипсис. Наверняка, виделись, наверняка.
Русских экспонатов на выставке было 585 - 305 удостоились отличия, 177 медалей, 128 похвальных отзывов.
Я люблю всякие международные выставки. В них есть всё, что заставляет меня ахать и бить руками воздух. Приезжаешь из заволжских степей в 1862 году в Лондон, например. Прямо от постылого семейства, немигающе сидящего вкруг самовара. И вот он, Лондон! Град, в коем любое доступное воображению новшество уже открыто, уже снабжено пояснением, уже сипит, пышет паром и продается немцами!
Да и не в новшествах дело! Летом 1867 года по Хрустальному дворцу в Гайд-парке ходили сразу двое крупнейших ненавистников всего буржуазного, два европейских гения по части вывернуть читателя наизнанку. Карл Маркс и Федор Достоевский.
Карла Маркса сначала на выставку не хотели пускать. Требовали с него денег на билет. А Карл Маркс не такой был человек, чтобы за билеты платить. Он здоровый же был до изумления - постоянно полиция до него домогалась: зачем фонари методично на улице все переколотил, зачем с подозрительным видом продаёт на рынке столовое немецкое серебро, зачем подрался с грузчиками, почему, хохоча, носился по Плейсби-корт, переворачивая прилавки? А тут билеты на выставку покупай!
Карл Марк как про билеты услышал, сразу написал два письма. Первое письмо - другу Энгельсу. Мол, надо билеты покупать, костюм надо мне покупать, надо заплатить перед походом на выставку долги перед лавочниками - вдруг примут прямо на выставке, не сдержусь, заломают, надо минимум 10 гиней, минимум! Второе письмо Маркс написал устроителям выставки, в нём Карл сообщил, что он, Маркс, - активнейший исследователь экономики, встречается с делегациями рабочих, которые приезжают на выставку со всей Европы, разговаривает с ними и понимает, что для того, чтобы выставка работала без беспорядков со,стороны угнетаемого пролетариата, учредители и организаторы обязаны выдать Марксу билеты на выставку бесплатно. Иначе, беда не за горами!
И так совпало, что и от Энгельса деньги пришли, и организаторы прислали германскому гению бесплатный билеты на все мероприятия.
Конспиративно прихватив с собой на выставку всё своё семейство, Маркс выдвинулся в адрес. Жену взял, детей, горничную, которая как раз мучительно решала, что она скажет жене Маркса по поводу своей, горничной, беременности. А Марксу все беды грядущие были не страшны. Он на выставку очень-очень хотел! Фейсконтроль преодолели, заставили расчесаться, жена с детьми сзади, горничная в непонятной задумчивости подотстала... И вот она - промышленная выставка! Восторг!
Маркс сразу в промышленный отдел побежал, ему по дороге купили надувной шарик. В промышленном отделе Маркс полез в машины, а они паровые! Там давление, там стук и брызги масла. Семья оробела, и наблюдала за передвижениями Маркса только по дёргающемуся туда-сюда надувному шарику. От насосов к жаткам, от жаток к прессу. Выскочил из-за прокатного стана, уже с кружечкой пива, нырнул в деревообработку. Радостный! Румяный! Женни не налюбуется на такого ладного красавца. А Маркс вторую кружечку раздобыл и нырк в секцию бумажного производства. Чтобы крутить штурвальчики. Только шарик от себя отвязал и привязал его незаметно на какого-то итальянца. Не любил Маркс слежки. Не такой был, повторю, человек. В хорошо нам известной 13 главе 1-то тома "Капитала" Маркс пишет про свой поход на выставку: "Одна американская машина для изготовления бумажных пакетов, показанная на Лондонской промышленной выставке, режет бумагу, смазывает клеем, фальцует и производит 300 штук в минуту..." Дальше, как все мы прекрасно помним, про последствия комбинаций различных орудий в сравнении с мануфактурным производством.
И тут же в Выставочный дворец торжественно вступил Федор Михайлович Достоевский. Он впервые за границей оказался. Собой строг, размерен. Не успел с корабля сойти, Лондон назвал городом диавола. И дальше отметил: "...эта отравленная Темза, этот воздух, пропитанный каменным углем...эти страшные углы города, как Вайтчапиль, с его полуголым, диким и голодным населением" пр ниж
Могу говорить о нем бесконечно. Но вспомню это. О Достоевском и его понимании русский души.
При дворе русских императоров была особая каста, в которую было практически невозможно попасть со стороны: низшая дворцовая прислуга. Прислуга эта (лакеи, прачки, курьеры и полотёры) держалась чрезвычайно корпоративно. Во-первых, семейные традиции. Прислуга происходила из личных крепостных государя, там чужие не ходили совсем. Уровень самооценки был фельдмаршальский. Во-вторых, воровала эта прислуга по-чёрному всё, что можно было. Постоянно что-то свинчивала, пёрла и перепродавала. Скусывала, схлёбывала, упихивала и расхищала и без того похищенное у трудового люда. Никто с ней справится не мог, с этой прислугой. Николай Павлович рукой махнул. Александр III смирился. Александр II их, кажется, даже побаивался. Всех строгих эти привратники и дворники крутили на известном интерьерном решении. Дворцовая полиция только руками разводила. Как, мол, брать Михеича? Он в пятом поколении дрова носит по спальным каминам в Зимнем, у него связей как у германского императора, только связи эти ещё надёжней и значительней!
На выборах в государственную думу 2-го созыва в подавляющем большинстве эта дворцовая прислуга, поколениями стоявшая в париках с подносами, выносящая горшки и натиравшая паркеты, принимавшая подарки, христосующаяся с господами, помнящая господ младенцами, проголосовала за партию социалистов-революционеров. За эсеров, по нашему. За партию священного революционного террора, за партию гибели их мира. За партию убийц их хозяев.
Это не зависть к богатым, не злоба, не глупость. Это Достоевский. А особенно Достоевский в том, что после разгона Второй Думы и Третьей Думы, семья Романовых не произвела никаких замен в персонале. Ни-ка-ких.
В Ностальгии итальянская речь, субтитры были такие крошечные и кривые, что читать их не было решительно никакой возможности.
И диалог очень хороший. Абсолютный Тарковский. Начитанные ежи. Надо греться, а иглы колются. А над всем осенним бесплодием этим гремит сарабанда Генделя.
