Никакого постмодерна нет. Существуют только смутные представления о нём, которые редко выходят за рамки классических тезисов об анхуманном времени машин и галлюцинирующих структурах. Мы живём в застоявшемся модерне, полном абсурда и провисших с начала прошлого века метанарративов. Однако ничего чуждого человеческому сознанию в таком бытийном порядке нет. Но, если б уж постмодерну суждено было случиться — наиболее вероятно, что развернулся бы он через классический социализм. Следите за руками: идеология, ставящая общность целей и коллективные тела превыше индивидуальности — в наличии. Машинные и заводские закрытые культы, с обязательным построением жизни и быта вокруг агрегатов — в наличии. Вытеснение обычной человеческой морали диссонирующей квазирелигией с любовью к Партии, Вождю и иным пустым множествам — тоже имеется. Социализм, воплотись он в своей полноте, совершенно изломал бы сознание прежнего человека. То, что в одних оптиках зовётся консерватизмом, а в других — мелкобуржуазностью, является ядром субъекта, фундаментом его личности. Сюда входит и здравый эгоизм, и тяга к нуклеарным общностям, и накопление имущества — плюс внутреннее стремление к религии, индивидуальная система ценностей и многое другое. Задавить это в поколениях — и прежнего человека более не станет. На социализме, как базовой прошивке, можно развернуть самый страшный постмодерн из возможных. С любыми экспериментами, любым аксиологическим смещением и распадом культур, языковых сетей и объектных множеств. В сущности, нечто похожее пытались воссоздать в советском социализме — от романтизации бытия-в-производстве до едва ли не оккультных переливаний крови, расчеловечивающего коммунального ада и попыток превратить рабочих в биологические автоматоны. Но социализм нахватал больше, чем был способен переварить — в последовательное отрицание человеческой сущности вмешались, например, архаичные штуки вроде зиккуратов и пентаклей в официальной символике, классические метанарративы пропаганды и параллельная, подкоренная культура «разговоров на кухне». Метания погубили вывернутую непротиворечивость социалистического строя. Через зияющие дыры в советском проекте людям удалось обойти самоотрицание и подавление — и сохранить себя. Тем не менее, эхо той травмы преследует до сих пор. Какая психическая бездна разверзлась бы при воплощении постмодерна старыми методами — и подумать страшно.