Японцы жаловались, что немецкий взгляд на Японию оказался слишком стереотипным. В фильме и вправду в изобилии представлены все самые знаковые достопримечательности. Но во многом Япония именно их и будет транслировать внешнему миру во второй половине 20го века, стремясь нарастить мягкую силу. До сих пор в представлении многих иностранцев Япония - это прежде всего страна Фудзи, самураев и сумо. Ну и как можно не умиляться Сэцуко Хара, кормящей оленей на фоне тории на острове Миядзима?
Помимо традиций в фильме можно ещё увидеть много нового, появившегося только в 30е годы. Токио стремятся показать современным городом: с ночными огнями (“Не могу понять, я в Японии или Берлине!”), новейшими технологиями (вертящиеся двери), зданиями в европейском стиле и даже конструктивизмом. Прославляют развитую, конечно, благодаря союзнику, промышленность.
И ко всем этим японским реалиям стремятся налепить немецкие смыслы. Так буддийские свастики специально снимают с оборотной стороны, чтобы они были развёрнуты в немецкую сторону и потеряли исходное значение. Или подразумевается, что японцы стремятся захватить Маньчжурию исключительно исходя из идей о расширении жизненного пространства. Культ Земли и земледелия. Всячески подчёркивают схожесть пути двух государств: экспансионизм и борьба с коммунизмом. Вообще, в фильме довольно много произносят пафосные речи о судьбе народов и месте в ней отдельного человека.
Абсолютно психоделические кульминационные сцены: минут 20 почти без слов показывают трип героев по отвесным скалам сквозь ядовитые пары на вершину вулкана. Территорию с неземным пейзажами, обитель японских божеств. Здесь родоначальнику немецкого “горного кино” вполне удалось передать величие и японских гор тоже. Похоже ещё на русскую сказку, где герой проходит испытания мёртвой водой и огнём. (А медные трубы, видимо, - это его отношения с Гердой и высокий статус после за границей). Геббельс писал в дневнике про этот фильм, что слишком затянут. Но тогда ещё не знали, что существует артхаус.
И хотя в картине явно задумывался жизнеутверждающий хэппи энд, как-то вызывает сомнения благополучное возвращение героев из царства огня и пепла, принявшего форму чуть ли не ядерного гриба. Создаётся впечатление, что “Новая земля”, обретённая Маньчжурия, находится уже где-то за пределами земного существования. И довольно странный жест Тэруо, когда он кладёт сына в свежеспаханную землю. Вроде, призван показать, кто здесь новый хозяин. И опять-таки важная для немцев связь человека с землёй. Но воспринимается скорее, будто сына кладут в разверзшуюся могилу - судьба, постигшая многих сыновей Ямато в Маньчжурии через несколько лет. И японский солдат смотрит вдаль уж слишком подозрительно.
Кажется, именно из-за несуразности и сложностей для немецкого режиссёра донести свои мысли на непривычном для него культурном материале возникают зазоры, новые непредвиденные смыслы и фильм оказывается довольно живым и увлекательным.
Про историю создания фильма и его пропагандистскую значимость много ещё написано
тут.