Умолкни! — Перекур. — Хрипло раздавшийся голос в комнате звучал как-то совсем не правильно. Слишком тихо, чтобы говорить громко и слишком густо от созданной тишины, чтобы расслышать шепот. Забавный парадокс, который понятен только в домах деструктивных семей и морге. Две грани одной монеты самой востребованной валюты нижних городов. Их не существует на картах, координаты не сумеют рассказать даже самые отважные путешественники. Путь в самое дно постепенен, до жути глубок и последователен — ступишь на первую ступень и все остальные будут все изворотливее, все круче. Даже если постараться сбежать обратно, то ступени все ровно будут преследовать тебя везде, где тебя будут поджидать лестницы. Карьерная, семейная, плевать — везде, где можно будет подняться наверх, теперь так же будет видимая грань, где ступени начнут опускаться вниз. Вратарь поднялся со своего места на подоконнике и размеренной походной покинул комнату с незаметным щелчком дверного замка. Звук не был необходим, Нил и так знал, что замок был провернут так, чтобы за парнем осталась закрытая дверь. Джостен мог бесконечно отрицать свою натуру беглеца от физических кошмаров своей жизни, но он знал того, кто был таким же беглецом от мрачных призраков прошлого. Без ухмылки, Нил нашел эту параллель забавной, но не стоящей того, чтобы высказать ее вслух. У него не было времени на этот спор. Аарон, который так же сидел в гостиной, заметно взглянул в плечах, когда тишину нарушил голос близнеца. Он не стал сводиться взгляд со своих учебных записей, но если бы он повернулся, то Нил готов был сделать ставку, что это был бы взгляд полного призрения. Он так часто появлялся в карих глазах защитника, что морщинки фирменного прищура недовольства оставались около глаз даже тогда, когда его лицо было в относительном покое. Нил встал, прекрасно осознавая, что его фора длинной пары минут, не сделала все более «незаметным» и «прозрачным». Упс, его мама бы уже вырвала клок рыжих волос за все те неосторожные и поспешные действия своего некудышного отпрыска. Хотя, если так подумать, то она бы не допустила появления рыжих волос в принципе. Это было ошибкой Нила, которая пустила череду еще больших бед, но ни за что из этого он не чувствовал вины. Единственный человек, перед кем он чувствовал вину по настоящему — это его мать до того момента, когда она ворвалась в его спальню с двумя собранными сумками. Дальше жалость не приветствовалась, Нил уже давно от нее избавился, — ему успешно помогли синяки на теле от кулаков собственной матери. — Ты убогий. — Резко выплюнул Аарон слова, все так же не отворачиваясь от своих записей. — Убогий до мерзость, если думаешь, что ты искренне ему интересен. Нападающий застыл перед запертой дверью, впитывая в себя неожиданные оскорбления. Не то чтобы он не привык к грубым речам в свою сторону — ничто из этого он обычно не воспринимал. Трудно обижаться, когда путаться задеть банально использую не настоящее имя, но здесь было другое. Здесь было кое-что настолько близкое реальному, настолько это было возможного в лживом мире Нила. — Я уже некоторое время думаю, что это больше подходит к тебе. — Плавно произнес Джостен, проворачивая ручку двери. — К твоим убогим комплексам, которые заставляют тебя думать, что все вокруг для него важнее, чем ты. В запертую дверь за спиной Нила полетело что-то, что с глухим стуком упало на пол. Ну, нападающий понадеялся, что это было что-то не из вещей Кевина, потому что лишний визг никогда не был желателен. Опять вернулось в мысли меланхоличное размышление: «А что, если я умру сегодня?». Парень бежал вверх по лестнице, пропуская ступени, глубоко задумавшись. Аарон Миньярд бы дал показания против него, когда ФБР начнет расследовать его кости? Выскажет с гадким ядом все свои подозрения, которые были на удивления правдивы? Склонит ли он всех остальных к его выводам? Нил перескочил последние ступени и остановился перед дверью, ведущую на крышу. Она запрета не была, но даже если бы была, то Нил знал, как ее открыть. Пару недель назад Эндрю показал ему, где хранился ключ.