Его звали Наилич. В российском хоккее проявлением уважения к человеку исторически является обращение к нему строго по отчеству. Количество имен и фамилий в закрытом и узком кругу хоккейной семьи всегда уступало числу Аркадичей, Иванычей, Василичей и Константинычей. И Сергея Гимаева называли Наиличем буквально все. Его редким качеством было уважение и признание его личности от всех, будь то журналисты, игроки, зрители или тренеры. Журналисты любого возраста профессионально вырастали на его речах, множество зрителей он сам приучил к просмотру хоккея, коллеги на него равнялись и советовались по игровым вопросам, тренеры принимали Наилича за своего, отчего и игроки не могли упускать его критику мимо ушей. К нему прислушивались все. Уникальность этих сочетаний недостижима для остальных экспертов и журналистов, но наследие Наилича никуда не денется. Он был словоохотлив и его многочисленные речи не ушли вместе с ним. Его истории и его опыт продолжают жить. Он оставил хоккейную журналистику безоружной, но перед этим всю жизнь показывал, как можно научиться ковать оружие самим. Наилич умер на хоккейной игре, потому что он никогда и не уходил со льда. Он был страстным игроком даже в студии, он бился на льду даже будучи без коньков и в пиджаке хоккейного эксперта, он кидался под шайбу в каждом своем интервью и, сбрасывая перчатки, бросался в бой ради своих партнеров даже через десятки лет после завершения карьеры. Он всегда был хоккеистом на льду, даже если уже формально работал тренером, журналистом, комментатором и экспертом. Наилич был именно такой же суровый, напористый, непоколебимый и стойкий, как сам российский хоккей. И сегодня наш хоккей без пафосного преувеличения потерял частичку самого себя, ведь в Наиличе наш хоккей во многом и выражался. В такие моменты принято формально выражать соболезнования только родным и близким, однако правда в том, что в нашем хоккее Наилич был родным и близким абсолютно для всех.