Джон Уилер был тот еще пес. Казалось бы, медийно слабо сейчас раскрученный по научным меркам, но ему-то как раз в области раскрутки не было равных — половину народных нынче терминов популяризировал именно он, да и вся история его деятельности была окружена сверхзнаменитыми людьми. Скажем, в числе его де-факто учеников имелись обожаемый всеми тролль Фейнман, сделавший физику фанни эгейн, и Кип Торн, давший в Интерстелларе новую жизнь понятиям кротовой норы и черной дыры, которые Уилер сам тоже и придумал. Но не все связанное с Джоном Уилером происходило в недавней современности — во времена первой мировой один немец со странной фамилией прямо перед своей смертью выдвинул идею настолько жесткого сжатия звезды, где она проваливается внутрь себя. Затем один индиец со странной фамилией рассчитал максимальную массу, при которой звезда остается не адекватным по космическим понятиям белым карликом, а чем-то совершенно гравитационно отъехавшим и экстремальным. Эти случаи и даровали науке одноименные термины — сингулярность Шварцшильда и предел Чандрасекара. Причем тут Уилер и эти два случая? При том, что свою репутацию он во многом сделал на работах, связанных с ошибочностью рассуждений третьего человека, решившего рассказать, что Шварцшильд и Чандрасекар теоретически допустимо, но все-таки мечтательно заблуждались — ибо негоже даже массивной звезде настолько сходить с ума, чтобы своим коллапсом превращаться в черную дыру. И как вы, уже приученные к потешной ироничности истории, наверняка понимаете, автора этой ошибочной мысли звали Альберт Энштейн