Вот уже три недели я пытаюсь написать тут про «коллективную вину» или «коллективную ответственность». И то мне кажется, что не нахожу подходящих слов, то — что просто не время. Про ответственность поговорим, когда всё это закончится, а пока это просто кощунственно. Людей, чьи дома бомбят, вряд ли заботит, чувствует ли Х за это вину, и разделяет ли эти чувства Y. Правда, эти три недели высказались уже все, кто только можно. И теперь я при всём желании вряд ли могу произвести какую-то радикально новую мысль по этой теме. Кроме того, людей всё ещё бомбят. Но вот в реакциях на эти высказывания часто повторяется одна мысль, которая кажется мне достаточно интересной. И поскольку она более простая и личная, чем монументальная тема «коллективной вины», наверное, можно попробовать всё-таки порассуждать о ней. *** Через пару дней мне будет 37 лет. За всё время, сколько я себя сознаю, я не могу вспомнить ни одного — буквально — случая, когда я уполномочивал кого-то говорить от своего имени. Иногда в рассуждениях на какую-либо тему разные люди используют слово «мы». Они делают это по своей инициативе, и использование слова «мы» не переносит их точку зрения автоматически на меня. Я не вижу в этом никаких проблем. *** Я люблю наблюдать изнутри за разными субкультурами. За свою жизнь я успел потусить с ролевиками, анимешниками, парашютистами-меломанами, художниками и галеристами, любителями эзотерики и авторской песни, взломщиками и распространителями пиратского ПО, фотолюбителями, и несчётным количеством кружков по профессиональным интересам. В числе прочего, когда-то давно я провёл некоторое время в сообществе начинающих литераторов. (Сам я ничего не писал, как понятно по этому неуклюжему бложеку, но писали мои друзья, которых я считал важным поддерживать.) Там я познакомился с деятельностью некоего виртуозного тролля. Она снискала популярность тем, что публиковала разгромные рецензии в стиле, который мимикрировал под академический. Обнаружился удивительный эффект. Если просто написать человеку «ты хуёвый писатель, и твой рассказ говно» — как правило, никто толком не обижался. В конце концов, все друг другу так и говорили. И все знали, что они и в самом деле хуёвые писатели, и рассказы у них так себе. Но если написать «с точки зрения банальной эрудиции, автор стремится выстраивать комплексные персонажные связи, но при этом не справляется с элементарными задачами построения нарратива» — волшебным образом это вызывает несоразмерные волны оскорблённых в лучших чувствах. Самыми популярными претензиями были даже не «докажи», а «да кто это сказал?» и «а ты кто такая, чтобы так безапелляционно нас судить?» То есть, претензии были не к сути, а к форме. По мнению комментаторов, к рецензиям не было бы вопросов, если бы в них использовались выражения вроде «по моему мнению, произведению, возможно, не хватает выстроенного повествования». На что тролль-рецензент отвечала чеканной формулировкой «собственное мнение высказывается по умолчанию. Цитаты оговариваются». *** Эта фраза произвела на мой неокрепший дидактический аппарат огромное воздействие, сравнимое разве что с корпусом текстов журнала «Столица» за 1997 год. Меня поразило (и до сих пор поражает), что существуют принципы, настолько банальные, если произнести их вслух. Которые при этом остаются совершенно неочевидными, и даже в чём-то контр-интуитивными, если не проговорить их явно. Ведь да, буквально сто процентов того, что мы говорим или пишем — в частной жизни ли, в профессиональной деятельности или в публицистике — является по умолчанию личным мнением автора. Да, иногда ты приводишь какие-то доказательства или обоснования. Но в этом случае, чтобы не быть пропущенными через призму восприятия автора, их источники должны быть оглашены явно. (1/2)