View in Telegram
Асхад, Кабарская империя, 1519 год.
Прибрежный город торжествовал, укутавшись в перезвон праздничных песен, яркие краски манящих представлений и весёлые голоса тысяч жителей, отмечающих пятидесятилетие со дня перенесения имперской столицы из Алекки в Асхад.
Солнце уже клонилось за горизонт. На Северной площади скопилось много народу. Люди восторженно взирали на небывалые трюки с огнём, исполняемые парой ловкачей, облачённых в чёрное. Их тёмные глаза сверкали от пламени, проносившегося перед лицами, руки извивались, вращая тонкие цепи с воспламенными концами.
Оборот. Ещё оборот. Зрители наблюдали за представлением, затаив дыхание. Четверо стражей, стоящие по ограждённому периметру площадки, изредко переглядывались, будучи наготове, чтобы не пускать горожан ближе.
Двое факиров, вращающих цепи, отошли в стороны, пропуская в центр площадки высокую хрупкую фигурку в чёрном, как беззведная ночь, одеянии. Загорелое лицо прикрывала полупрозрачная угольная ткань. Лишь кристально-голубые глаза мерцали, словно отблеск луны. Её длинные, чернильные волосы были переплетены в две тугие косы, которые змеями опускались по гибкой спине.
Она выступила вперед невесомыми кошачьими движениями, держа над головой горящий обруч. Шаг. Ещё шаг. Артистка отпустила правую руку, и обруч заструился вокруг её левого запястья. Пламенное кольцо набирало скорость, опускаясь всё ниже и ниже...
Женщина в коричневой накидке загородила вид на сцену, неуклюже продвигаясь ближе к ограждению и подтягивая за собой сына, толкая попадавшихся на пути.
— Что Вы делаете? Не видно же ничего!
Упрямая женщина обернулась на зеленоглазую девушку, которую только что толкнула локтем. Скорчив недовольное лицо, выглядевшее жутковато в слабом освещении и напоминавшее горгулью, она фыркнула, бросив:
— Стыдно должно быть! Могла бы уступить и не верещать, нахалка. Я же с ребёнком!
Горгулья демонстративно потянула за руку сына, поддёрнув так, что тот чуть не свалился с ног, оступившись.
— Это Вам стыдно должно быть, — уверенно проговорила зеленоглазая девушка, не собираясь терпеть такого обращения, — вроде взрослый человек, а ведёте себя, как св...
Она замолчала, почувствовав, что её кто-то схватил под локоть, и резко повернулась влево, подняв взгляд на встревоженную подругу, которая, нагнувшись к ней, быстро пролепетала:
— Эресенн, прошу, уже поздно, пора возвращаться. Давай уйдём.
«Венец Семерых», Амина Декабрьская.
Telegram Center
Channel